Леонид Яковлевич, Вы меня слышите?..

В 1960-м он пришёл на Омское телевидение, возглавил молодёжную редакцию. А в 1970-е его судьбой становится областное радио (включая сотрудничество с Всесоюзным радио, газетой «Известия»). Три десятилетия звучал в эфире его голос (даже тогда, когда Кудрявский был уже заместителем председателя ГТРК «Иртыш»).

…Как-то раз он с улыбкой протянул мне раскрытую книгу Игоря Померанцева «Радио “С”», улыбнулся и сказал: «Прочти строчки, которые я подчеркнул». И я прочёл эти строчки, и тоже улыбнулся, и навсегда запомнил их: «По законам физики – радиоголоса навсегда уходят в космос, и поэтому тот, кто хоть раз звучал в эфире, – бессмертен».  

…Я вспоминаю Кудрявского. С благодарностью, добром и любовью… И долго мы разговаривали 8-го января со спутницей его жизни, поэтессой и прозаиком Галиной Кудрявской…

Хочу сейчас процитировать (не удивляйтесь) строчки моего старшего сына Ивана из статьи на сайте livejournal: «То Омское радио, которое я застал, было таким же домашним, как песня о фонарях, которые от снежинок мерцающих щурятся, оно несло в себе уют и атмосферу». Процитировал не только потому, что обеими руками готов подписаться под этими словами; есть во мне неизбывное чувство признательности и благодарности к человеку, благодаря которому на протяжении нескольких десятилетий сохранялась на Омском радио атмосфера «домашности» и уюта – я говорю о Леониде Яковлевиче Кудрявском. И чувство это имеет для меня ещё и особый «оттенок», потому что Кудрявский, по сути, благословил моего старшего сына на профессию. И я окунаюсь в воспоминания…

Было это в 1992 году. 13-летний Иван собирался утром в школу, на кухне привычно «вещало радио». Передачу вёл Леонид Кудрявский, и одной из её рубрик была «Литературная викторина». Был задан вопрос, связанный с Александром Галичем. Мой начитанный сын тут же бросился к телефону, сразу же дозвонился, правильно ответил на вопрос и получил приглашение приехать за призом. Вечером того же дня Кудрявский встретил моего сына в своём кабинете, поздравил его с победой в радиоконкурсе, вручил приз – аудиокассету с песнями Галича. «Так всё и началось, – говорит Иван, чья творческая юность прошла в Детской редакции Омского радио. – По сей день храню ту аудиокассету как талисман: это был «билет» на радио, а позднее и в журналистику».

И всё вышеописанное – из цикла «история повторяется»: во второй половинке 1960-х Детская редакция Омского радио тоже стала истоком  моей судьбы, моей профессии, моим космическим кораблём (это я вновь вспомнил Игоря Померанцева: «Герметически закупоренные стены радиостудий, пульты, отсутствие окон роднят радио с космическим кораблём. И только твой голос способен разомкнуть это замкнутое пространство»). И много-много лет одним из штурманов этого корабля был интеллигентный, высокообразованный, ироничный, добрый, мудрый, харизматичный профессионал Леонид Кудрявский, многолетней дружбой с которым я горжусь.

…И ещё – есть у меня особая благодарность к Леониду Яковлевичу. Это благодарность за подаренную мне более четверти века назад радиопередачу «Ну наконец-то!..» и за полное и абсолютное доверие ко мне. Дело было летом 1996-го. Иду я по радийному коридору (пригласили поучаствовать в радиоперелаче о театре), прохожу кабинет Кудрявского (он тогда был заместителем председателя ГТРК «Иртыш»). Дверь в кабинет открыта, он машет рукой: «Сергей, загляни-ка на минутку»… Ну а далее – позволю себе процитировать фрагмент своего очерка «Моё радиосчастье», напечатанного в книге «Говорит Омск» (Омск, «Золотой тираж», 2016):

«То, что предложил Леонид Яковлевич, поначалу не вызвало во мне большого энтузиазма (даже в состояние ступора привело): уж слишком неподъёмным показалось мне его предложение – придумать к сентябрю авторскую субботнюю развлекательно-разножанровую передачу, с периодичностью выхода два раза в месяц (2-я и 4-я субботы), продолжительностью 45 минут, с участием лучших актёров, музыкантов, певцов, с интересными рубриками, да чтобы и с юмором и с сатирой, да чтобы «оптимистично-энергетично», да чтобы непременно ещё и «остросоциальное» было и т.д. Объясняю Кудрявскому: мол, ничего у меня не получится, потому что сейчас рождается журнал о культуре и искусстве «Омская муза», и я его редактор, и на сентябрь намечен выход первого номера журнала, и у меня не хватит ни сил, ни времени, и уже собираются материалы на октябрьскую «Омскую музу», и уже планируются ноябрьский и декабрьский номера журнала... Я говорю, говорю, а он улыбается, улыбается (о, эта неповторимая иронично-добрая улыбка Кудрявского!). Я отговорил – и слышу в ответ: «Замечательно! Ты меня ещё больше убедил, что придумаешь новую передачу! Она ведь так же будет связана с культурой и искусством, как и твой журнал. Ты ведь всё равно постоянно «варишься в этой каше». Давай, подумай хорошенько. Только не забудь, что название у передачи тоже должно быть с оптимизмом, юмором и энергетикой. В общем, позвони мне через недельку!..».

И я таки позвонил через недельку, дабы договориться о встрече; я уже «набросал» и эскиз будущей передачи, и рубрикатор, и темы на первые выпуски, и даже придумал подзаголовок: «Передача, приятная во всех отношениях». Само же название пока не рождалось. А родилось – «в секунду»: звоню Кудрявскому, «здравствуйте» говорю – и слышу улыбчивый возглас Леонида Яковлевича: «Ну наконец-то!». И я понимаю: есть название передачи!..»

…А дальше – два счастливых года лёгкости и полётности! «Рельсы», проложенные Кудрявским и мною в истоке рождения передачи, оказались крепкими и надёжными. И, кстати, алгоритм подготовки передачи к эфиру за два года не изменился ни разу. Всё начиналось, разумеется, со сценария. И как мне было не гордиться тем, что опытнейший Леонид Яковлевич не внёс ни одной поправки ни в один из сорока четырёх сценариев! Вспоминаю фуршет после юбилейной (25-й) передачи «Ну наконец-то!..».

Спрашиваю: «Леонид Яковлевич, ну если Вы полностью мне доверяете и даже замечаний не делаете, – зачем я тогда специально для Вас сценарии распечатываю? Включайте радио в субботу – и слушайте готовый результат!». Улыбнулся Кудрявский, выдвинул ящик письменного стола и вынул из него весьма толстенькую папку с тесёмочками; на папке – моя фамилия начертана. «Вот здесь, Серёжа, все твои сценарии. Считай, что я сохраняю твоё творческое наследие»…

Кстати, передача «Ну наконец-то!..» была последней из тех, в которой все участвующие в ней актёры и СОавторы получали пусть небольшие, но всё-таки гонорары. И это только благодаря Леониду Яковлевичу!

Юмор и ирония Кудрявского были неотъемлемой «составляющей» его личности. И я, каюсь, «пользовался» этим, когда в конце каждого месяца клал перед ним два листочка: на первом – от руки написанный небольшой юморной стихотворный экспромт, а под ним – гонорарная ведомость. Сохранилась парочка таких экспромтов. Вот один из них:

Пусть буду я здесь
                и ничем, и никем,
Пусть хлеб на воде
               буду кушать, –
Я жил бы в Сибири
               только затем,
Чтоб Омское
               радио
                        слушать!

И вот ещё из сохранившихся:

«ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА. В связи с выходом в эфир 25-го января 1997 года юбилейного, десятого выпуска передачи «Ну наконец-то!..», – считаю своим долгом ходатайствовать о нижеследующем:

чтобы были счастливы, как дети,
те, кому и дальше жить да быть,
я прошу торжественно отметить
и материально поощрить

в доброй суете незакулисной,
с радостной улыбкой на лице, –
Ольгу, Александра и Ларису
(гляньте примечание в конце).

Ну а если под сукно положен
будет этот «опус» на века, –
я тогда задумаюсь: а что же
означает «Гэ» в «ГэТээРКа»?

Примечание: «Ольга» и «Лариса» – корреспонденты Омского радио ГТРК «Иртыш» Ольга Плюснина и Лариса Белобородова; «Александр» – звукооператор Омского радио Александр Муравицкий».

Он читал, смеялся. Потом переходил к гонорарной ведомости. Смех заканчивался. Но спустя несколько секунд Кудрявский уже подписывал ведомость, неизменно произнося (это за два года афоризмом стало): «Душишь ты меня, Серёга, душишь. Но с поэзией бороться трудно».

…В принципе, почти всё, что было у меня на радио в дальнейшем, уже в нынешнем веке, – это наработки моего «Ну наконец-то!..». Но уже без Кудрявского… Неизлечимая болезнь…

Почти 15 лет прошло, как его не стало. И это – неизлечимая боль для меня. Когда сейчас бываю иногда на радио, – всегда волнуюсь, проходя по уже почти легендарному радийному округлому коридору на втором этаже. Мне всё время кажется, что сейчас увижу идущего мне навстречу Леонида Яковлевича. И на лице у него – неповторимая иронично-добрая улыбка. И мы сейчас пожмём друг другу руки. И он скажет: «Загляни-ка ко мне на минутку!». Или другое скажет: «Ну наконец-то!..»

 

1