На 40 лет Аня подарила себе дом...

Это хороший подарок, правда? Взрослый такой, роскошный. Какой дом вы сейчас представили? Наверно, таунхаус? Или какой-то красивый такой дом, с мраморным крыльцом и резными перилами... Нет, Аня купила другой. Полуразвалившийся. Полусгнивший. Деревянный. С выбитыми окнами. Старенький умирающий дом. Если вы захотите его увидеть, то вам придётся сначала долго ехать на поезде. Потом на автобусе. Потом на лодке — по реке. А если зимой — то по льду, без лодки. Потом опять на автобусе. И вот она, деревня Чакола в Архангельской области, такой крохотный, отрезанный от цивилизации уголок. Без дороги, без прогресса, без вай-фая — только природа и люди. Настоящие такие люди, которые многое умеют делать руками: и разносолы всякие, и крышу залатать, и творожок на козьем молочке...

Аня родилась в этой деревеньке, в многодетной семье. Ее родители, Слава Богу, живы и здоровы, и до сих пор живут там. Сама Аня в какой-то момент переехала в Архангельск, в центр. Потому что замуж вышла и потому что там — возможности: инфраструктура, коммуникации, торговые центры, кофейни и пресловутый вай-фай. А ещё ткани, кружева, пуговки, вышивки... Аня с детства любит шить. Мама научила. Аня сначала шила куклам из обрезков ткани, а потом стала шить людям. Платья, например. Скромные, нежные платья, вобравшие в себя и колорит русского севера, и неуловимую природную свободу, и всегда актуальную красоту старинного орнамента.

1

На том мероприятии, где мы познакомились, Аня выступала в своём платье. Ну, в смысле, она сама его себе сшила. Вот оно простое вроде, скромное, нежное — а глаз не оторвать. И отделка такая... колоритная, северная. Видно, что вручную сделано. Я уже знала тогда, что Аня — дизайнер, и у нее свой бренд.

— Можешь сшить мне такое же платье? — спросила я Аню, когда нас познакомили (это всё Ира Корельская, моя подруга из Архангельска, вокруг нее всегда много волшебных людей крутятся, вот и мы с Аней крутились и познакомились).
— С удовольствием.
— Я буду выступать в нем и всем расскажу, что за мотивы на тканях, что за человек сшил такую красоту...

Мы так и договорились.

Аня, кстати, очень талантлива и быстро добилась успеха как дизайнер: ее платья публиковали крутые журналы мод, ее заметили и стали приглашать на разные статусные мероприятия. И вот успешная, солидная, модная, современная Аня приехала домой, к родителям, в родную деревню и... увидела, как она умирает. Кто смог, из деревни давно уехал. Кто не смог — выживает из последних сил, иногда скрашивая свои дни алкоголем. Ещё немножко, и естественное увядание съест ее Чаколу, ее Родину, ее светлый, любимый уголок, полностью, припорошит забвением, сотрет из памяти. И полуразвалившиеся остовы домов, переживших своих хозяев, будут тихо догнивать под холодными северными ветрами.

Нет. Аня поняла, что не может такого допустить. Что истинный патриотизм для нее — это сделать что-то хорошее для своей родины: спасти, поймать в прихожей угасания, не пустить в тлен. Аня стала думать, что она, простая русская Аня, может сделать хорошего для своей родины. У нее нет больших денег, нет крутых связей и покровителей. А есть сильное желание быть полезной своей Чаколе.

Аня вспомнила про Махоньку. Ударение на О. Так ее звали. А полное имя — Марья Дмитриевна Кривополенова. Это знаменитая северная сказительница из Пинежья. Вся ее судьба — преодоление. Сама ребенок из многодетной бедной семьи, потом неудачное замужество, побег от пьющего мужа с маленьким ребенком, разграбленное жилище, скитания...

Выживала Махонька сказительством. Былины, сказки, колыбельные. Люди заслушивались и платили ей едой. Так Махонька и выживала. Я так понимаю, Махонька — это северный прародитель блогеров.

Мама Ани работала в библиотеке, и много лет собирала по крупиночке книги про Махоньку и вещи из её обихода. Прялку, например, лапти... И собралось много материала, вот только где это всё хранить? О! Идея! Аня решила сделать деревенский крохотный музей имени их знаменитой Махоньки в старом здании библиотеки. Это здание почти погибло, но Аня и ее команда единомышленников, подхватили его и спасли. От плесени, от старости, от забвения.

2

Назвать музей решили «Марьин дом». У музея две цели: сохранить историю родного края и привлечь туда туристов. Чтобы интерес родился, чтобы те жители, что не уехали, интегрировались в эту туристическую авантюру и помогали принимать гостей с большой земли. Врать, что все прямо захлопали в ладоши, когда узнали о проекте «Марьин дом», не буду. Кто-то охотно поддержал, кто-то настороженно отнесся, кто-то плотнее закрыл двери своего дома: нечего тут ходить, сроду чужих не было... Но для Ани это миссия. Конечно, она не про деньги — всё сами, своими силами, но много хороших людей намагнитилось на добро, плюс грант удалось выиграть, плюс туризм оказался очень вдохновляющей историей. В «Марьин дом» уже несколько сотен человек приезжало. Конечно, с логистикой самая засада... Вот дорога была бы, совсем по-иному заиграла бы Чакола... Но «Марьин дом» существует, и он теперь — маленький северный туристический магнит.

Аня сшила мне платья. Сначала она затребовала, чтобы я прислала ей мерки. Я даже не знала, что столько всего надо измерить, чтобы платье сшить: и обхват запястья, и ширина полочки (это в районе груди такая полочка), и длина другой полочки от плеча до линии талии, уффф. Потом мы согласовывали ткани. Аня шьёт не только архаичные вещи, но и совсем современные. Например, одно платье у меня из ткани с шоколадно-бирюзовым орнаментом в виде деревьев, но если присмотреться, то там, между деревьями... микки-маусы!

Я ждала, а Аня шила. Своими руками, напевая колыбельные, которые из поколения в поколения передавались от Махоньки. Может, и не пела, но мне хочется верить, что да.
Колыбельные Аня, наверно, своим детям (их у нее трое) поёт, а не платьям. Но всё равно я представляю красивую картину: Аня. Дом. Ткань струится. Платье рождается. Прялка на заднем фоне. Не знаю, зачем прялка, но мне кажется, она в тему.

Помимо своего бренда одежды, Аня теперь живет идеей культурно-инсторического возрождения своей родины. В этом много смысла для неё и много энергии. И вот на юбилей Аня себе купила дом. Дом-развалюшка. Ну как себе... Аня уже придумала, как довести его до ума, и поселить в нем новый проект. Она задумала резиденцию для художниц с детьми «Мама Дома». Это для тех творческих женщин, что родив ребенка, немного оказались на условной жизненной обочине . Аня хочет их позвать под крышу дома своего, приютить, поддержать, познакомить, создать вдохновенную среду для творчества, без отрыва от материнства. Это то, что ей, Ане, было необходимо, когда рождались ее дети, поэтому она очень верит в новую авантюру.

Все проекты Ани добрые и искренние. Как и сама Аня. Она такая красивая маленькая дюймовочка, скромная, миловидная девушка, даже не верится, что она при этом известный в Архангельске предприниматель (у нее и бренд одежды, и фотостудия), знаменитый дизайнер, популярная бизнес-вуман.

Я не знаю, почему мне хочется про Аню рассказать именно сейчас. Ну, подумаешь, Аня. Но вот когда я думаю про нее, про то, что она есть, я согреваюсь. Мне кажется, что у этого мира еще есть шанс, пока на нашей планете живут такие вот Ани. Те, которые шьют платья, растят детей, поют колыбельные, спасают старые дома, пишут историю, любят родину. Ведь любовь к Родине — она в созидании. Сделай. Сделай что-то хорошее. Что-то, вдохновляющее, помогающее, возрождающее.

Когда-нибудь я сяду на поезд. Потом на автобус. Потом на лодку. Потом опять на автобус. И приеду к Ане. Точнее не к Ане, а в «Марьин дом». Приеду на край света, за тридевять земель, чтобы по-настоящему побыть дома. Там, где ждут, где рады, где каждый уголок кем-то обуючен с добром и любовью...

Когда мне плохо, я надеваю платье от Ани Злотко (фамилия у нее такая... звучит как «Золотко»), и оно меня греет. Я слышу в нем голос севера, шепот арктической деревни, лирику колыбельной от Махоньки, тепло Аниных рук. Я слышу любовь...

А вот куплет из Аниной любимой песни Махоньки про талань. Талань — значит женская судьба, рок.

Талань моя таланиста
Ты талань моя талань…
Талань-участь горё горькоё, да
На роду талань написана, да
В жеребью ли талань выпала, да
Всё со младости до старости, да
До седа-то бела волоса, да...
Талань моя таланиста.

3

А Махоньке в следующем году 180 лет...

 

_{Оригинал в паблике «Деревня в моём сердце».}