«ПНИ — это мой личный ад на земле. А «Изумрудный город» — шанс на жизнь»

— Мне два куска шоколадного торта, — строго сказал Игорь официанту, чем немного удивил меня. Ну, согласитесь, немножко необычный заказ.

Игорь выглядел так, будто пришёл на собеседование. Он был серьёзен, солиден, собран. Такой... ну, вытянут по струнке.

1

— Я не опоздал, — заметил он после приветствия.
— Вы молодец, — улыбнулась я.

Я знаю, что Игорь, хоть он и взрослый 45-летний мужчина, испытывает сейчас сильный стресс, и хочу его поддержать.

Затем пришла Надя. Надя с нами в роли тренера, но вообще она врач-психиатр. Это Надя создала проект сопровождаемого проживания «Изумрудный город», о котором мы сегодня будем говорить. Для нее это дело жизни и миссия.

Но самое лучшее говорить о проекте сразу на примере конкретного человека, которому этот проект необходим.
И это — Игорь.

Игорь — клиент проекта.
Потому что ему оказывают услуги сопровождения.

— Сопровождения куда? — озадачен сейчас читатель. — Куда это надо сопровождать 45-летнего мужчину?
— Сопровождения в нормальную жизнь, — отвечу я.

Это такие услуги специфические, которые учат взрослого человека жить в социуме: ходить в магазин, варить суп, ездить на метро.

Таких клиентов у проекта «Изумрудный город» сейчас пятеро.

2

Вы, наверное, опять удивились: «А зачем этому учить взрослых людей? Они ж не дети».

Но есть такие взрослые люди, которым нужен такой тренер. Тренер по проживанию нормальной жизни.

И да, тренер — это работа. На неё можно трудоустроиться со ставкой 200 рублей в час. И сопровождать людей в обычную (для нас), а для них — непривычную, диковинную жизнь.

Есть такие взрослые люди, с тяжелой судьбой и ментальными заболеваниями, которые, например, всю жизнь прожили в больнице или психоневрологическом интернате, и у них совсем нет понимания, как жить обычную жизнь, и бытовые навыки у них утеряны или даже не приобретены. Им нужно объяснять, как оплатить проезд в автобусе, как сделать салат из огурцов и помидоров, сколько соли добавить в суп.

Я попросила Игоря рассказать о себе.
Он отвечает прилежно, будто на экзамене вытащил билет «биография».
Говорит Игорь очень необычно: у него не разговорная речь, а официальная. Получается не рассказ, а протокол событий.

Вот несколько его цитат:

— Я был морально сломлен, моя нервная система пережила сильные перегрузки.
— Меня лишили дееспособности в 2005 году, но я об этом не знал, потому что не представал перед судом...
— Коррумпированные спецслужбы отправили меня в Кащенко прямо из милиции...
— Меня заковали в наручники, я, как мог, оказывал сопротивление.
— Я прожил там 11 лет. Если их охарактеризовать двумя словами, то это прессинг и отсутствие свободы.
— Два года я находился на принудительном лечении. Это когда прав нет никаких и заставляют пить таблетки.
— У меня официальный диагноз «параноидальная шизофрения»... Мой мозг подвергся существенной деформации за эти 25 лет.

В первый раз Игорь лёг в психиатрическую больницу в 1997 году. Он лежал там несколько раз, потом попадал в разные ПНИ (психоневрологические интернаты), и несколько лет находился на принудительном лечении.

Что такое ПНИ. Это не больница, это место проживания людей, сильно ограниченных в правах. В каком-то смысле, это твой дом, но дом, где ты не можешь, скажем, пойти погулять, когда хочется. Только руководство ПНИ решает, выйдет человек из отделения или нет, справится ли с прогулкой или нет.

В 2018 году Игоря перевели в интернат, заведующая которого помогла ему восстановить ограниченную дееспособность. Потом её уволили, эту заведующую. Не из-за Игоря, конечно, но Игорь уверяет, что в системе ПНИ такие люди, как та заведующая, которые видят в пациентах людей, а не раздражающий элемент, долго не задерживаются. Система несовершенна и неповоротлива, порой проще накормить пациента таблетками до состояния «овоща», чем попробовать помочь выкарабкаться в дееспособность.

3

Ограниченная дееспособность — это социальный статус, который позволяет Игорю жить на 50 процентов автономно. Ну, то есть взять кредит, например, он, конечно, без попечителя не сможет, но распоряжаться суммами в 20 тысяч рублей, вступать в брак, голосовать, трудоустраиваться — имеете право.

«Изумрудный город» — это такой проект, где людей, живущих в ПНИ, как бы берут за ручку и «забирают» в обычную жизнь, а потом учат ее жить.

Это целая система адаптации к самостоятельной жизни (там тренера, психологи, сопровождающие, а также мастерские, тренировочные квартиры, курьерская служба, где работают такие люди, адаптирующиеся к реальности).

Как сказал Игорь в присущей ему манере: «Нас учат соответствовать статусу "гражданин": самим оплачивать коммунальные услуги, самим дружить с соседями, самим зарабатывать».

— Игорь, что у вас получается? — интересуюсь я. — Ну, из будничных действий...
— Да всё! Всё получается! Я отлично живу. Для меня теперь вернуться в ПНИ равно умереть от тоски.

Дальше рассказ Игоря.
— На контрасте с моей жизнью сегодня, ПНИ — это мой личный ад на земле. А «Изумрудный город» — шанс на жизнь. То есть как будто жизнь и смерть на чаше весов.
— Почему, Игорь? Приведите пример из вашего личного опыта жизни в ПНИ?
— Ну... Например, был в моей жизни такой интернат, в котором, чтобы получить стакан кипятка, нужно вымыть полы во всем отделении. Бесплатный рабский труд за стакан кипятка.
— А что в тренировочной квартире самое... радостное для вас?
— Просыпаться. Вы даже представить себе не можете, какое счастье просыпаться, когда выспался, и там, где на тебя не плевать.

В ПНИ есть много людей, которые находятся на препаратах седативных, которые вызывают сонливость. Людей будят в 6-7 утра, и они просыпаются в ненавистную реальность, где не будет ничего хорошего, интересного, долгожданного, будет только борьба за выживание в плохих условиях.

Ещё из страшного — полное отсутствие занятости. Люди там ничего не делают, просто ждут сна и мечтают, чтобы этот сон был навсегда.

Иногда мне было так плохо, что казалось, что тайная задача ПНИ — тихо погасить человека. Ведь меньше активности от пациентов — меньше проблем у персонала. Их же всего четверо на сотню пациентов. Тоже не сладко. Телевизор экономят.

В ПНИ есть люди, которые уверены, что их медленно уничтожают за низкий коэффициент полезного действия.

4

Я там, понимаете, омертвел. Эмоции атрофировались. Две ценности дня были — спать и есть. А я же столько всего другого могу, только всем плевать на это.

А в «Изумрудном городе» не плевать. Я вообще не помню, когда на меня смотрели как на человека, с интересом.

А в ПНИ ты не человек, а получатель социальных услуг.

А ещё — душ. Я долго не мог поверить, что на тренировочной квартире теперь в моём распоряжении душ — когда я сам захочу. В ПНИ душ общий, нас водили туда один раз в 10 дней. А там духота, и вы себе представить не можете, запах. И вечный стресс, всегда надо быть начеку, всегда бояться.

А в «Изумрудном городе» нечего бояться, там современные специалисты, которые хотят восстановить твою разрушенную личность. Они дают заботу и внимание.

Потом у нас с Игорем был блиц из вопросов и ответов.

— Игорь, что у вас сегодня было на завтрак?
— На завтрак? Курица!
— Сами приготовили?
— Да.
— Дайте рецепт?
— Ну, жарил. В специях.
— Игорь, а на свидание вы ходили?
— Да, ездил. В Одинцово. Цветы покупал, — смутился Игорь.
— А соцсети у вас есть?
— Да. Одноклассники и Телеграм.
— А мечта у вас есть, Игорь?
— Моя мечта — восстановить полную дееспособность.
— Что вы делали в первый день, когда вышли из ПНИ?
— Я не мог пережить это счастье. Шёл дождь. Это так здорово, когда дождь на тебя капает. Ты сразу такой... мокрый и живой. Я чувствовал, будто обретаю жизнь. Сверхсильное такое ощущение. Дома сидеть не хотел, поехал к другу, которого не видел 18 лет... Это тоже было так... невероятно. Просто взять и поехать. Куда хочу. И по пути купить мороженое.
— Игорь, какая красивая у вас рубашка. Люблю фиолетовый цвет.
— Я её давно купил. Нарядная. Я её купил ещё во времена, когда жил в ПНИ.
— О, так вас выпускали?
— Редко, но да. Я там пел в ансамбле, и меня за это иногда выпускали.
— Что пели, Игорь?
— «За милых дам». Шуфутинский.
— Игорь, вы наслаждаетесь жизнью на полную? Ну, не знаю, гуляете, ходите в кино, едите торты? — я киваю на два куска шоколадного торта перед ним.
— Ну, я в плане еды очень избирателен. Шоколадный торт сегодня заказал с конкретной целью.
— С какой?
— Шоколад стимулирует работу мозга, хотел, чтобы я максимально полезно провёл это интервью.
— Ого, — смеюсь я. — Вы отлично справились. Теперь ясно, что это заслуга торта.

Игорь улыбается. Он понимает юмор.

На самом деле, особых поводов для улыбок у Игоря нет. У него заканчивается его «домашний отпуск» в тренировочной квартире. Сейчас у Игоря нет попечителя (человека, который согласился бы отвечать за него вместо директора ПНИ), и если не найти его, то Игорь вернётся в ПНИ.

Попечитель — это... как приемный родитель для, скажем, условного 16-летнего человека. Когда паспорт и право работать уже есть, но еще не все можно самому.

Поэтому мы и встретились с Игорем и Надей. Чтобы я рассказала своей армии Волшебников про «Изумрудный город», и про то, чем он занимается, как бы изнутри.

Тема эта сложная и малопопулярная.
Мне кажется, тут еще проблема в том, что многие люди просто не знали, что всё так устроено. Что в ПНИ не обязательно совсем невменяемые люди живут, которых надо изолировать , а не вовлекать в жизнь.

Ведь таких, как Игорь, много.

Он немного странноватый, но это от того, что он в обычной жизни всего 3 месяца, а десятилетиями он был заперт в ПНИ.

Игорю страшно, что придется туда вернуться. Он испытывает отчаяние от мысли, что его обычная жизнь, с которой он так успешно справляется, может закончиться на днях.

И он опять провалится в выживание, бесправие и ненависть. Потому что «получателей социальных услуг» много, персонала мало, и ему некогда вникать, что там эти «игори» умеют.

Тема очень сложная, отзовётся не всем, потому что есть много других незащищенных слоев населения, а сочувствовать таким, как Игорь, сложно и даже страшновато.

Но я оставлю тут ссылочку. А вдруг.

Сейчас Игорь живёт на тренировочной квартире в Ясенево. Ему доступны 25% пенсии по инвалидности (75% забирает ПНИ), пока он числится там. Плюс Игорь работает — убирает помещения — и получает зарплату за уборки.

Вопрос дееспособности — это больше юридический вопрос. То есть Игорь может сам тратить свои деньги и решать большинство вопросов, но юридически он ограниченно дееспособен. То есть он практически всё делает сам, просит сопровождение только когда впервые едет в какое-то социальное или медицинское учреждение, в центр занятости, например.

Я хочу сказать, что Игорь может жить жизнь, а не ждать смерть. У нас получилась обычная вполне встреча. Надя, сопровождающая, в целом, была просто для подстраховки.
Игорь отлично справился бы с интервью и сам.

На прощание он сказал фразу: «Следует быть оптимистом».

И я кивнула.

Конечно, следует. Но быть оптимистом гораздо проще, когда есть перспективы, есть красивая рубашка, шоколадный торт и планы на завтра.

А существует очень много людей, у которого всего этого нет.

Сходите под ссылку, пожалуйста. Это сайт «Изумрудного города». Если мы сможем поддержать эту организацию, они смогут «выдернуть» в обычную жизнь больше людей...

 

* На фото мы с Игорем. Он выбрал именно это фото из десятка похожих. Не знаю, почему. Может, потому, что мы на нем руки жмём.

_{Оригинал на странице автора ВКонтакте.}