«Если кто-нибудь по глупости меня полюбит...»

Во время спектакля зрители, конечно, замирали в моменты, когда искренние чувства героев прорывались даже как будто против их желания (как, например, отчаяние Егора, когда он слушал рассказ матери). Но чаще в зале звучал смех: уж очень карикатурными казались «лихие 90-е», до смешного не совпадавшие с укладом крестьянской жизни. Да, эта «Калина...», судя по всему, расцвела уже в 90-е, что не помешало сделать историю в постановке Кирилла Левшина вневременной, притчевой.

Вот вышел Егор Прокудин (Александр Боткин) из заключения, но исчезла ли стена, отделяющая его от честной жизни, от искренних отношений, от возможности счастья? Нет, стена лишь превращается в экран, и мы видим, как Егор носится по городу, который его не принимает...

А примет ли его деревня, этот потерянный рай? Люба (Ксения Шагаевская) его, конечно, ждёт, но есть и её противоположность — Зоя, жена Петра, Любиного брата (Полина Романова). Она не просто наполнена недоверием, а как будто в постоянном ожидании опасности, которая для неё воплощается в Егоре. А сам Пётр (Евгений Фоминцев) и их с Любой родители (Евгений Точилов и Елена Заиграева) не торопятся осуждать: надо сначала к человеку присмотреться. Этот процесс постепенного узнавания друг друга решён и с шуткой, и метафорично, даже с элементами теневого театра, когда герой не сразу понимает, с кем общается: с Любой, её матерью или Зоей? Но скоро становится ясно, что Егор принят семьёй: теперь здесь все мужчины даже одеваются, как Егор.

Да, символическое здесь преобладает над реалистическим. Никаких слащавых штампов деревенской жизни не будет. Через всю сцену — лишь два ряда белых полотен; они — словно простыни, натянутые на бельевую верёвку после стирки, вот и вся простота деревенской жизни. Они же временами превращаются в большой экран. Но они же — и стена, разделяющая героев. Да, она не такая непроницаемая, как стена тюремная, но всё же её преодоление требует усилий. Прежде всего — душевных.

Символом надежды на возможность возвращения в потерянный деревенский рай становится... образ коровы: силуэты этих крупнорогатых будут время от времени спускаться как бы с небес, то означая место действия — коровник или поле для выпаса, то усиливая эмоциональный окрас сцен, в которых герой стремится к своему раю. Неслучайно и Куделиху, мать Егора, он видит рядом с телёнком.

И Куделиху с её пронзительным монологом, и вечно беременную деревенскую бабу Верку, которая может своего мужика и скалкой оходить, играет одна актриса: Елена Лукманова. Её героини, при всей характерности воплощения, совсем разные. Но ведь, кто знает, не ждёт ли со временем Верку судьба Куделихи? И через это возможное совпадение судеб воплощение одной актрисой обоих образов делает их глубже.

По нескольку ролей досталось и некоторым другим актёрам. Егора Лябакина мы видим вначале начальником колонии, затем — официантом в заведении, где «народ для разврата собрался», и, наконец, Колей, бывшим мужем Любы. Каждый новый образ — всё комичнее. Особенно забавен приблатнённый Коля в красных трениках и с карикатурно огромной «голдой» на шее. Не менее комичны его приспешники Флакон (Сергей Троицкий) и Сиплый (Дмитрий Исаенко). Этим разгулявшимся хулиганам ничего не стоит даже «четвёртую стену» разрушить и «побазарить» со зрителями. Но вот только не нравится им, когда над ними смеются: «Я тебя запомнил!», — угрожающе произносит Флакон, обращаясь к самому смешливому зрителю прежде, чем «смыться».

Совсем другими мы видим Троицкого и Исаенко в том самом заведении, где они — метрдотель и официант: все сотрудники этого заведения так обхаживают «важного гостя», что это превращается почти в балетный номер, который можно было бы назвать «Угодничество».

А вот считающие себя хозяевами жизни «пахан» Губошлёп (Василий Кондрашин), его приспешник Бульдя (Станислав Горенбахер) и красотка Люсьен (Инга Кулик) если уж гуляют, то «без берегов»: никаких вольных птиц не допускают, все — в их руках; а красотка, хоть и в «скрепном» кокошнике, но даже лопаты в её ловких руках превращаются в шест.

Этот символический мир требует от актёров особого типа существования с опорой не столько на психологизм, сколько на характерность персонажей. И всё же даже в такой концепции Александру Боткину удаётся показать процесс — именно процесс — возвращения его героя к самому себе. Вначале и пластика, и манера говорить выдают в его Егоре «блатного», но уже первая встреча с Любой начинает его менять: даже когда рассказывает, что был «бухгалтером», появляются, как редкие огоньки, мгновения искренности. Окончательно он меняется, когда решается обратиться ко всем нам, сидящим в зрительном зале, и рассказать, чего на самом деле жаждет его душа. И когда он говорил: «...если кто-нибудь по глупости меня полюбит...», — рядом со мной с таким участием вздохнула зрительница, что подумалось: а не эта ли волна коллективного сочувствия изменила Егора? Да, потом уже и пластика, и интонации были другими.

А вот Люба, её брат и родители стали олицетворением верности самим себе, своей сути: им не надо меняться, потому что их жизнь в согласии с собой и есть тот рай, который потерял Егор и к которому он стремится. И финал у этой истории хоть и трагический (это ведь все помнят), но... светлый. Как это получилось? Не буду спойлерить! Спектакль надо смотреть. И, судя по долгим аплодисментам и крикам: «Браво!», — большинство уже посмотревших его со мной согласятся. Жаль только, что остальным такая возможность предоставится не раньше 19 февраля, а то и позже...

_{Оригинал — на странице автора ВКонтакте.}