«Мой психолог в Омске»: ВИП для каждого клиента

Другой путь

— Юлия, по данным исследовательских агентств, рынок психологических услуг в последние пять лет показывает беспрецедентный рост. Только за 2024 год количество практикующих специалистов увеличилось на 14 тысяч человек. При этом размывается качество. Психологи с дипломами ведут блоги, у них огромные охваты в соцсетях, а в услугах чего только нет: от онлайн-ретритов до тренингов «с гарантиями». Россияне нередко сочетают обращения к ним с визитами к тарологам и гадалкам. Сложнее ли вам сегодня доказывать, что психология не лженаука, не шаманизм, не эзотерика?

— Для меня «интернет-психология», о которой вы говорите, — это безусловная боль, потому что параллельно росту рынка идет обесценивание нашей профессии. Мы в центре «Мой психолог в Омске» предлагаем работать всерьёз — и самому клиенту. Будет ли результат, зависит также и от его активности, а не только от навыков психолога. Но многие лучше купят то, что предлагает интернет-психолог в своём блоге. Он ведь действительно «гарантии» даёт, а его лента пестрит восторженными отзывами!.. Трудиться не нужно, ты только деньги заплати — и станешь богатым, здоровым и счастливым.

Я же выбираю для своего центра другой путь, но он кажется мне единственно верным. Это поступательное повышение качества наших услуг через дополнительное образование, формирование команды, взаимодействие с коллегами, создание стандартов качества, повышение квалификации — и через обратную связь с нашими клиентами. То есть долгое и постепенное формирование репутации и доверия через взаимодействие с теми, кто к нам приходит.

Да, может быть, это не такие объемы, как на онлайн-курсах, но компромиссов я для себя не вижу. Хотя приходят и мне сообщения от инфопродюсеров с предложениями: мол, «вам не надоело зарабатывать сто тысяч рублей в месяц, когда за час вы можете заработать миллион?»

Нет, не надоело.

 

 

— Юлия, есть ли ещё какие-то маркеры, которые позволят отличить качество от «некачества», настоящее от того сомнительного, что наводняет нынче информационное пространство?

— Думаю, что если человека можно найти физически, это уже хороший маркер. Вот мы здесь. У нас есть адрес, верификация на картах, юридическая документация. С нами заключается договор. Мы действуем согласно законодательству РФ. Платим налоги. Мы доступны: к нам можно прийти ногами, увидеть глазами, что в нашем центре работают живые люди, они говорят с клиентами — и делают это понятным языком. Это, к слову, мне тоже кажется очень важным. Манипулятивно «грузить» клиента терминами, которые его шокируют, — такого у нас нет. Эффективный психолог — назовем его «настоящим», учитывая ваш вопрос, — сначала выяснит, на каком языке говорит его клиент, а потом будет стараться обеспечить комфортное клиенту общение. В компании такого специалиста нет ощущения, что он выше, он Бог, до которого не дотянуться — ну разве что заплатив огромные деньги, и тогда секрет «небожительства» приоткроется.

Один из критериев «истинности» специалиста — когда рядом с вами человек, который дышит тем же воздухом, что и вы, даже может вместе с вами поплакать. А при знакомстве он непременно спросит, чего вы хотите, есть ли у вас запрос, чем он может вам помочь.

— То есть сразу даст понять, что на него нельзя переложить ответственность за работу, которую вы будете проводить вместе?

—  Конечно. Потому что если запроса на помощь нет, мы можем сейчас же завершить сеанс — и это не страшно. Ведь не каждому нужен психолог. Да, есть наука психология, и можно обратиться к ней, но есть и другие институты, которые десятилетиями выполняли схожую роль. Это семья, друзья, работа, культура, литература, кинематограф — и все это обладает порой превосходными целительными свойствами. Иногда от депрессии хорошо помогает любимая работа: осмысленная деятельность лечит!

В любом случае спрошу человека: вам нужна моя помощь? Это и есть момент, когда я возвращаю ответственность человеку. Он говорит: «У меня недостаточно информации о том, как справляться с трудностями. Помогите, подскажите, с учетом вашей профессии и знаний». Разумеется, это может звучать иначе, но суть такова. А не так, что — «я пришел, делайте со мной, что хотите, только давайте результат, я же на вас надеюсь!»

 

 

— Онлайн-тренинги вы, как и прежде, не проводите?

— Групповой онлайн-работы у нас нет точно. Под таким форматом работы с широкой аудиторией не подпишусь. Даже если у специалиста есть искреннее намерение помочь, а не просто заработать побольше денег — а я не сомневаюсь, что так бывает, — это не сработает. Слишком много нюансов, которые невозможно отследить онлайн. Единственно допустимые для меня групповые занятия — это 10-12 человек в очном формате. Это максимум, который могу себе позволить, чтобы люди в группе получили эффект. Больше людей — мы уже теряем эффективность, теряем динамику, нужную для тех изменений, за которыми все сюда пришли. Поэтому в тренинги на миллионную аудиторию не верю. Да, люди получают задания. Но нужна-то обратная связь! Иначе это ничем не отличается от чтения книги. Есть иллюзия того, что мои выполненные задания кто-то смотрит. Но кто этот куратор, какое у него образование, что за обратную связь он даёт?

Нашим приоритетом остаётся индивидуальное психологическое консультирование и психокоррекция, обеспечивающая клиенту максимальную эффективность и комфорт. 

Грабли в сторону!

— Часто «индивидуальная работа» для человека — синоним высокой цены. Но центр «Мой психолог в Омске» декларирует гибкую ценовую политику. Действительно ли услуги психолога доступны?

— У нас ценовая политика действительно гибкая, поскольку понимаю, что нужно предлагать человеку разные «точки входа». Есть очень демократичные по стоимости и при этом эффективные программы, где можно познакомиться с центром, с психологами и лучше понять свои потребности. При этом не могу внутренне согласиться с тезисом о высокой цене. Курс консультирования со мной в среднем обойдется в 80-100 тысяч рублей в течение полугода. Цена рыночная — высока ли она? Это не будет курс длиною в жизнь или в десять лет. У него будут чётко очерченные границы. Да, я точно очерчиваю план — клиент должен видеть «свет в конце тоннеля», должен понимать, сколько времени займет маршрут, по которому я как проводник предлагаю ему идти. Иногда даже самого «маршрутного листа» уже достаточно — клиент сам встраивает его в жизнь и пишет: «мне пока не нужна помощь». На это работают все алгоритмы концептуализации, которой мы пользуемся в центре.

— Что это такое — концептуализация?

— Если очень упрощенно, это развернутый психологический диагноз. Он показывает причины, по которым возникает дезадаптация, дисфункция — и из-за чего у человека не получается достичь желаемого. Из-за этого человек и приходит к психологу, даже если он этого не осознает и жалуется на тревогу или на депрессию. При помощи концептуализации мы выясняем, по какой причине человек не может добиться того, что ему нужно. В неё «вшито» много разных инструментов и алгоритмов. Мы фокусируемся на том участке, который называем неконструктивным. Это грабли, которые мешают получить нужный урожай — и где-то надо лишь отставить их в сторону, а где-то — научиться пользоваться лопатой, тяпкой и удобрениями.

— Человеку становится понятно, что нужно делать?

— Концептуализацию мы всегда обсуждаем на языке клиента, чтобы ему всё было понятно — и при этом не было страшно. Уточняя: «это не есть вы. Это есть часть поведения, которое вы при готовности можете поменять. А можете не менять, если оно вам дорого и вы эти грабли хотели бы сохранить для себя». Я ведь не принимаю решения за клиента. Решать только ему.

Но знание об этом точно не лишнее. Ведь человек живёт с самим собой, и дезадаптация формируется им же самим. Поэтому тут осознанность крайне важна. Не получится приложить подорожник и залечить им ранку, которую человек постоянно ковыряет. Хотя программы, выполняющие роль «подорожника», тоже существуют. Например, «Мы рядом» — программа помощи для людей, переживающих кризисные ситуации. Она востребована у комбатантов и их близких, но открыта для всех нуждающихся. У многих нет ресурсов что-то поменять — и мы готовы оказать им истинную поддержку, отличающуюся от той, что не всегда экологично способны давать близкие или окружение. К нам приходят люди, которые просто хотят поплакать. 

 

 

— Что это за люди?

— Например, потерявшие близких и не отгоревавшие по ним, не оплакавшие их. Или люди, которые сталкивались с какими-то травмирующими событиями, но постарались о них забыть. Люди с зависимостями — как эмоциональными («живу с мужем-алкоголиком, не вижу выхода»), так и с физическими. Или пенсионеры. Это очень уязвимая категория. Человек прожил всю жизнь с определенными инструментами, с годами остается в одиночестве, в социальной изоляции. Ресурсов на то, чтобы начинать что-то менять, действительно может не быть. А таких людей много, и они хотят жить, и жить хорошо. Ещё бы добавить веры в то, что всё можно поправить. Поэтому предлагаем: «приходите к нам, мы просто поговорим».

— Хотя, подозреваю, это не «просто поговорим».

— Конечно! В «начинке» под этой обёрткой — кризисная помощь, и она помогает! Три сессии, которые часто оказываются целительными. К тому же мы рассчитываем, что это все равно «точка входа», и мы потом, уже заручившись доверием, сможем продолжить с человеком более адресную работу.

Тест для психолога

— Юлия, в Омске кто-то ещё работает, используя столь обширную концептуализацию клиентского случая?

— Нет. У меня нет уверенности, что и в России найдутся специалисты, которые работают таким образом. Безусловно, психологи делают концептуализацию, но, как правило, в каком-то одном направлении, на котором специализируются. Но этого недостаточно! Это же становится основной методологической проблемой: каждый психолог строит свое представление о психологическом диагнозе, исходя из какого-то направления. Но он тогда получается однобоким. Даже если это когнитивно-поведенческая психотерапия, где концептуализация — необходимый инструмент в работе терапевта. Другие направления и вовсе не могут похвастать тем, что у них есть стройная модель концептуализации. Не устану повторять: в центре построения концептуализации должны быть потребности!

— Выходит, этот инструмент может выступать одним из маркеров, помогающих отличить специалиста от неспециалиста? Можно прийти к любому психологу и в качестве теста задать ему вопрос, работает ли он с концептуализацией?

— Можно, да. Убеждена, что невозможно эффективно работать без этого инструмента. Не понимаю, как это делать. Мне думается, что ощущение при этом такое, будто оба — и клиент, и сам психолог — идут куда-то с завязанными глазами: «Ну давай пойдем, а там посмотрим: всё равно местность, наверное, изменится. А как устанем, остановимся и разберёмся. Попробуем так идти или сяк: носки поменяем, ботинки новые купим, может, костыль возьмём. А можно ещё ползком…»

Мы работаем иначе. Видим путь и показываем его клиенту. Ведь и врач не может лечить пациента наугад! Представьте: «Давай вот эту таблетку попробуем. Не работает? А давай теперь другую. А давай ногу отрежем, может, она лишняя…» Смешно, но на деле печально. Ведь люди часто именно поэтому годами находятся в терапии, которая им в таком количестве не требуется, — или в один кабинет ходят уже пять лет, или кочуют по разным.

 

Ноу-хау от любимого питомца

— Юлия, что ещё вам помогает работать на осязаемый результат, без такого долгого «дрейфа в свободных водах» и ощущения пути с повязкой на глазах? 

— В основе нашей концептуализации лежит ВИП-теория — ноу-хау центра с 2017 года. Центр «Мой психолог в Омске» исповедует единый подход в работе, общность технологий, стандартов и качества, и все в нашей команде используют мою авторскую модель. Она даёт предсказуемый и ожидаемый результат. Именно благодаря этому алгоритму клиент уходит с чётким пониманием, что и как ему делать, чтобы улучшить свою жизнь. Это его «дорожная карта», его «маршрут» из точки «мне плохо» к точке «мне хорошо».

— Стоит отметить, что к аббревиатуре VIP в значении «очень важная персона» ВИП-теория отношения не имеет…

 — Разве что в том, что каждый клиент для нас — это действительно очень важная персона! А ВИП-теория — это Всеобщая Интегративно-Потребностная Теория. Это стержень, на который мы нанизываем все задачи: куда и как нам надо прийти с клиентом, в чём его дефициты, что мешает ему удовлетворить ту или иную потребность. Такой подход к работе с клиентами мы начали практиковать после проведённого мною исследования, результаты которого в 2020 году я описала в пособии «Технология психокоррекционного процесса». Изначально же я задумалась об этом благодаря своей кошке…

— Что же кошка сделала?

— Она состарилась и заболела. Частые визиты к ветеринару стали её обычным делом. Переезды, стационар, капельницы и пересмотр рациона — всё это было для неё стрессом. Я искала способы облегчить её страдания и вспомнила о зоопсихологии и этологии. Перечитала книги. И тут спасибо зоопсихологам! Как ни странно, они уже давно более эффективны, чем человеческие психологи. Нидерландский этолог и орнитолог Николас Тинберген, который в первой половине 20 века вместе с австрийским зоологом Конрадом Лоренцом изучал поведение животных, подтвердил простую, но глубокую идею: когда домашний питомец демонстрирует «плохое» или странное поведение, первым делом нужно искать дефицит в удовлетворении его потребностей. Ему сейчас больно? Неудобно? Ему не хватает внимания, потому что хозяева взяли «в семью» котёнка или щенка?

— Человек от кошки отличается довольно сильно…

— Да, это разные виды. Но вот в моделях анализа поведения биологического вида разница не столь велика. Идея о приоритете удовлетворения потребностей всегда меня поражала. Концепция, которую Тинберген применял к животным, оказалась удивительно универсальной и позволила мне и на «психологические проблемы человека» взглянуть через призму удовлетворения потребностей и способов это делать. Ведь зоопсихолог может скорректировать поведение кошки в очень короткие сроки, потому что всегда говорит: ищите, какая потребность у вашей кошки сейчас не реализуется — и почему. Кто-то занял её территорию, у неё что-то болит и она не может поесть, в доме появился маленький ребёнок…

— Именно поэтому ВИП-теория «потребностная»? 

— Именно так. Потребности человека универсальны. Психологу они хорошо известны. Вся наша психическая деятельность направлена на удовлетворение потребностей. Если мы будем научно обосновывать подход к человеку, в центре всегда будут его потребности. Все наши физиологи — Анохин, Павлов, Симонов — именно на этом строили свои теории. «Всеобщей» ВИП-теория названа, потому что основана на законах физиологии, которые справедливы в отношении психики любого человека. 

— Осталось расшифровать слово «интегративная».

— Постаралась по-максимуму собрать причины, по которым реализация потребностей вызывает затруднение. Я беру их из разных подходов к психологии. Если это бихевиоризм, то речь об отсутствии навыков. Если КПТ, то неэффективные стратегии. Если экзистенциальная психология, то неадекватная Я-концепция, изменения в самопредставлении в связи с личностным кризисом. И так далее. Мы все это имеем в виду и проверяем, а не говорим: «ой, нет, это специализация другого терапевта». И все это хорошо интегрируется, здесь нет конфликта — если мы знаем, что все завязано на реализации потребностей. 

Замечу, что мы с коллегами постоянно ищем новые причины, почему могут не реализовываться потребности. Но группы всё же остаются неизменными, что лишь подтверждает достаточность того, что мы знаем на сегодня.

 

 

Первая линия помощи

— В команде центра сегодня пять человек. Каждый психолог работает с клиентами индивидуально, но при этом ведёт свой проект. «ПсихОКласс» Татьяны Агибаловой — это мир психологии для детей, «Арт-клуб» Марии Ержаниной посвящен терапии искусством и так далее. Проекты между собой связаны?

— Да, несмотря на свои различия. Это живая иллюстрация нашей интегративной модели. К примеру, психолог может тренировать навык осознанности с клиентом индивидуально. Но такой способ чуть менее эффективен: мы знаем, что этот навык лучше тренируется при помощи регулярной групповой терапии принятия и ответственности (АСТ) — и предлагаем делать это на «Территории спокойствия». Это проект Валентины Фоменко, специалиста по всем видам методик саморегуляции. И, знаете, ведь большинство клиентов хочется туда отправить! Другой вопрос, что многие этому сопротивляются. Говорят: «Ну это не самое главное!», «Не вижу смысла заниматься саморегуляцией». А для меня это первая линия помощи, прямая дорога к осознанию наших потребностей. Конечно, я могу сказать клиенту, в чём его дефицит, но мне — как и ему! — нужно, чтобы он сам это почувствовал. А это возможно только через навыки осознанности, которые помогают человеку встретиться с самим собой. Это первая сигнальная система, которую тренируют наши клиенты.

 

 

— Сегодня в инфополе засилье медитаций и аффирмаций — «на деньги, на жениха, на богатую жизнь». Действительно ли медитация помогает? 

— Как практикующий психолог убеждена, что нервную систему можно и нужно тренировать, и именно систематические тренировки дают возможности сохранить ресурсы для проживания стрессовой реакции. Но это имеет мало общего с аудиозаписями, которые человек себе включает и повторяет, чтобы «приманить» богатого мужа или миллиардный доход. Мышечные и дыхательные техники, в том числе медитации, релаксации и другие телесные практики, которым мы учим в клубе, помогают проживать стресс без потерь для здоровья, преодолевать панические атаки и приступы сильной тревоги, лучше понимать свои потребности и слышать «голос» своего тела и психики. В общем, замечать жизнь и чувствовать себя живым. Пока сам с собой не встретишься, сложно двигаться дальше и эффективно встречаться с миром.

 

 

— Уже для встреч с миром в центре открыта Школа общения «Вторая сигнальная».

— Да, это проект Анны Нартовой, направленный на обучение коммуникативным навыкам. Часто недопонимания и конфликтов можно избежать, лишь владея полезными инструментами общения. Более того: многим людям нужно само общение — как способ самоисцеления и саморегуляции.  Их мы приглашаем в наш «Арт-клуб», где с Марией Ержаниной они смогут обсудить фильмы, спектакли, книги, выставки. Это терапия творческим самовыражением во всей её красе. Практика целительная, которую мы тоже хотим поставить на крепкие рельсы.

 

 

— В группах много человек?

— Десять плюс-минус два. Мы все любим маленькие группы, идеал — 5-7 человек. Это подчеркивает то, о чем мы говорили в начале: групповые занятия тоже должны быть максимально эффективными для людей.

 

«Клуб результативных психологов»

— Юлия, а сами психологи чему-то учатся?

— Да, конечно. Мы без пафоса команда единомышленников, и основной мотив, который заставляет нас быть в единой команде, — это способность говорить на одном языке и желание обучаться. В том числе и, как принято сегодня говорить, «друг об друга». В центре работают опытные специалисты, но профессионалами их как раз и делает то, что они постоянно повышают квалификацию. Для этого у нас в центре уже два года действует собственный Внутренний университет.

— Как он возник?

— Три года назад задумалась о том, чтобы сформировать стандарты, по которым наши клиенты будут нас узнавать. Ведь центр — это мой бренд, и мне нужно быть уверенной, что здесь ведется качественная работа по определенным стандартам. Все наши специалисты, разумеется, обучались ВИП-теории, которую знают «от» и «до». Но любые стандарты нужно поддерживать, уделяя этому отдельное внимание, проводя постоянные «чек-апы». В рамках регулярных планерок мы это просто не можем освоить. Время от времени нужно «повторять матчасть», учитывать новые исследования и наш новый опыт, обращать внимание на сложные задачи и «западающие» инструменты.

Так и возникла наша внутренняя программа повышения квалификации.

 

 

— Как проходит пара во Внутреннем университете?

— Семинары Внутреннего университета регулярные — один-два раза в месяц. Можем посвятить наше занятие тому, как развить конкретный навык у клиента. Например, очень популярная задача, которая с трудом даётся клиентам, — это реконструкция другого человека: как понять, что он не должен думать, как я, как не «ударяться» об это, а допустить, что это другой человек? Можем отрабатывать навык формирования концептуализации клиентского случая. Можем обсуждать сложный кейс клиента, чтобы помочь специалисту, который с ним работает, делать это ещё эффективнее — это то, что называется интервизией.

— Внутренний университет был создан прежде всего для специалистов центра. Но к вам «на огонек» теперь приходят и другие психологи. Берёте?

— Не могу им отказать, но «точка входа» остается жесткой. Желающие посещать наш Внутренний университет заполняют «входную анкету». Ведь если человек не знает, кто такой Иван Петрович Павлов, он не поймет, о чем мы говорим. Ему нужны базовые знания. Сегодня наши «студенты» — это практикующие омские психологи, которые прошли достаточное количество обучений. Так, в 2025 году сформировался Клуб результативных психологов, который объединяет десять специалистов Омска. Они наращивают свои компетенции, потому что из вузов сегодня выходят, безусловно, с высшим психологическим образованием, но оно не позволяет тут же идти и успешно работать с клиентом. Психологу всегда всё приходится осваивать на практике — «в полях». А где эти «поля» найти? У нас же сегодня есть возможность им такие «поля» открывать, давая наставничество — и, соответственно, колоссальный опыт.

— А сессии в вашем Внутреннем университете сдают?

— Мы все регулярно это делаем: экзаменуют нас потом наши клиенты!

 

«Уходить не хочется»

— Два года, как вы обосновались в большом комфортном пространстве в центре города. В 2023 году у центра появился новый адрес, а у клиентов — возможность работать с психологами в безопасной и уютной атмосфере. Есть шутка, что ремонт — это не действие, а состояние, и его невозможно завершить. Но ваш всё же завершён?

— Сам ремонт, безусловно, завершен, как закрыты и все вопросы, связанные с обязательствами и выплатой кредитов. А вот декорирование продолжается, и это действительно уже больше похоже на «состояние». Даже заказ штор или мебели ставлю на паузу, потому что центр живёт, потребности меняются, хочется учесть не просто первоначальный дизайн-проект, но и потребности — как команды, так и клиентов. Сохраняется желание сделать наш дом ещё более уютным, добавить ещё зелени. Вот, например, в холле, куда сразу попадает клиент, хочется положить светлый ковер на пол. Но заказывать не спешу, размышляю о фактуре и цвете. Смакую! Моя задача — вписать оригинальные предметы в контекст, подчеркнув самобытность, уникальность, успокаивающее действие нашего пространства.

 

 

— Что самое приятное о пространстве центра вы слышали от клиентов?

— «Уходить не хочется», «У вас так хорошо!», «Как у вас красиво», «Как вы все это сделали?» И даже — «этот интерьер очень вам подходит!» Для меня это подтверждение того, что удалось выполнить те пожелания к пространству, которых на этапе «чистых стен» было так много: от кулуарности и ощущения безопасности до акустики и климата.

— Вам нравится приходить на работу?

— Очень! Моим любимым местом тут остаётся мой консультативный кабинет. Рада, что индивидуальные консультации мне по-прежнему нравятся больше, чем что-либо другое. Никакого выгорания нет. И «миллион за час любой ценой» не нужен, когда твоему клиенту, конкретному человеку, с твоей помощью становится хорошо.

 

_{Реклама
ИП Купрейкина Юлия Васильевна
ИНН 552804399384
https://jukupreykina.ru/}