Лабиринты света. В память об Игоре Третьем

У каждого человека
есть что вспомнить
в потоке жизни и смерти
в лабиринте света

Игорь Третий, 2021 г.

1

Игорь Викторович Лобов, он же Игорь Третий, — легенда омского андеграунда. Поэт, музыкант, композитор, продюсер, архивариус-энциклопедист, журналист и философ. Уникальная, разносторонняя личность.

В 17 лет, будучи студентом Культпросветучилища, он вступил в группу Игоря «Гарри» Щукина (31.05.1959 - 01.01.2018) The Milky Way, где был вторым вокалистом и соавтором песен. Группа базировалась в легендарном для омских меломанов ХХ века ДК Козицкого. В тусовке ее прозвали «Группа Темная Ночь» за то, что ребята долго репетировали песню «Темная ночь, только пули свистят», навязанную руководством ДК (в те годы репбазу можно было получить только соответствуя партийным критериям и исполняя одобренные на литовках песни – см., например, широко известную историю создания ленинградского рок-клуба). В 1978 году The Milky Way, выступая под кодовым (официальным) названием ВИА «Молодость», заняла даже 2 место в омском областном «смотре-конкурсе самодеятельных и дворовых коллективов» в ДК им. Дзержинского. Исполняли песню «У деревни Крюково» и свою «Господа Золотые Глупцы», выдав последнюю за произведение советского композитора.

В 1979 году Игорь был призван в армию. Год проучившись в учебке в Пензе, в 1980-81-м он в качестве связиста проходил военную службу в Новограде-Волынском в Житомирской области. То время он всегда вспоминал очень тепло: поскольку начальство мало что понимало в работе связистов, Игорь днями напролет слушал западную рок-музыку, переключаясь со служебного канала на музыкальные радиостанции. В это время он глубоко погрузился в англоязычный рок и стал настоящим фанатом-меломаном «Битлз», музыку которых научился «снимать» на гитаре. Все последующие десятилетия собственного творчества он постоянно возвращался к гению «битлов» и мог часами вести восторженно-просветительские беседы об их композиторских открытиях и шедевральных новациях. Не говоря уже о том, что частенько вставлял их мелодии в качестве проигрыша или музыкальной темы в свои песни.

Вернувшись с армейки, он снова стал выступать с The Milky Way, к которой очень привязался и распад которой в 1984-м воспринял очень близко к сердцу. Как он описывал в своих вольных мемуарах, «на похоронах группы The Milky Way Игорь пролил скупую мужскую слезу и решил отныне действовать самостоятельно, ни на кого ни надеясь». Театральный драматизм всегда присутствовал как в его творчестве, так и в «мемуарах», что было частью его сценического публичного образа и – личного пространства мифов.

С 1985-го группа Гарри Щукина в обновленном составе под управлением омского джазового музыканта «Джими» (Владимира Козлова) базировалась в Торговом центре «Омский», являвшемся многие десятилетия неформальным символом города и его «местом силы»: все музыкальные, тусовочные и даже неформальские «дорожки» вели в этот громадный по советским меркам 4-этажный ТЦ (и на широкую площадь перед ним, где частенько проходили спонтанные гитарные сейшены и уличные концерты). На 4-м, верхнем, этаже, где и поныне располагается администрация и небольшой концертный зал (в нулевые мой «Патефон Сквер» проводил здесь и свои концертные мероприятия), находилась репбаза этого коллектива, получившего название «ВИА ТЦ Омский». Помимо собственных песен музыканты записывали минусы для легендарной омской джазовой певицы Татьяны Абрамовой (1962-2004), с которой, к большому счастью, успел поработать и «Патефон Сквер» позднее. Весной 1989-го группа даже была отправлена в Киев, где выступала в местных торговых центрах.

Игорь Третий также участвовал в этом ВИА, но джазовые минусовки не входили в его планы на жизнь. Параллельно он начал сольную карьеру, присоединившись к клубу авторской песни КСП при ДК Козицкого. В 1990-м году в составе делегации КСП он съездил на российский фестиваль авторской песни - XIV Ильменский фестиваль в Челябинской области, где удалось выступить вне конкурса со своей песней «Сытость». И также участвовал в любимом омскими меломанами нескольких поколений фестивале «Синегорье» в Боровом.

2

Однако и местный КСП вскоре распался, и Игорь обратился к растущему в те годы в Омске рок-движению, поскольку рок изначально был ему ближе по духу, чем барды. В декабре 1990-го состоялось его первое акустическое выступление на рок-концерте в ДК Лобкова с песней «НЛО» (которую омские меломаны хорошо знают, поскольку Игорь исполнял ее на протяжении всей своей концертной деятельности в последующие 20 лет). Где-то между этим концертом и следующим, состоявшимся в марте 1991-го в ДК Козицкого, Игорь придумал себе авангардный псевдоним – Игорь III (эволюционировавший от дружеского прозвища «Третий», появившегося еще в конце 1970-х, см. ниже), под которым в дальнейшем всегда выступал.

Поэзия и мелодический ряд его песен всегда тяготели к сюрреализму и абсурдизму, имея в основе широкую эрудицию Игоря и его знание «великих классиков» в этих жанрах, а также его увлечение классическими поэтами (Пушкин, Шекспир и др.). Омские журналисты того времени (вероятнее всего, это был Алексей Фомин, тогда главред молодежной газеты «Молодой сибиряк») одарили Игоря еще более пафосным прозвищем – Его Сюрреалистическое Величество Король Авангарда Игорь III, — которое Игорю очень льстило и которое повлияло на дальнейший сценический образ. И мотивировало продолжать свою сценическую (по большей части, андеграундную) карьеру.

Любопытно, что предысторию своего псевдонима Игорь не рассказывал никому, даже своей любимой дочери. Впрочем, наверняка, это сценическое имя появилось само по себе еще во времена The Milky Way, когда в группе, помимо Игоря Щукина, участвовали и другие тезки. Столь прозаическое объяснение не очень подходило образу таинственного Короля Авангарда, так что со временем великий мистификатор-концептуалист решил окутать историю его появления тайнами и легендами (например, той, которая вышла в заметке журнала Fuzz в 1994 году, в которой описывалась история Игоря III).

В самом начале этой, уже рокерской карьеры, друзья Игоря познакомили его с Павлом Мошкиным, председателем студклуба ОМПИ (ныне ОмГТУ), под началом которого в стенах Политеха тогда разгорелось серьезное рок-движение – например, на этой площадке репетировали легендарные «Пик Клаксон», «Особое мнение», «Мацтук Моркст», Варя Ледянцова и др. (см. об этом подробную статью в «Патефон Сквер»). Здесь у Игоря Третьего моментально собрался новый сильный состав, так на свет появилась популярная рок-группа «Хижина поцелуев», а затем и «Группа 11». Оба коллектива Игоря играли в стиле мелодического арт-сюр-рока, где помимо привычных электроинструментов солировали скрипки, виолончель, бонги и рояль, а на подпевках выступали консерваторские певицы.

 

1990-е были пиком концертной и композиторской деятельности Игоря. Его группы неизменно входили во все хит-парады, о нем писала пресса, не только самиздатная, а песни то и дело кочевали в другие города и даже на федеральные радио и ТВ (по сей день некоторые омские деятели обращаются к музыкальному наследию Игоря и выпускают на них каверы, а в конце «нулевых» на федеральном ТВ-3 даже выходил сюжет, рассказывающий о его творческом пути).

Параллельно с основными концертными группами Игорь создал студийный коллектив «Флейта где» (1993-1998), в котором играли барабанщик «Кровавого утренника» Олег Молоков (синтезаторные обработки, гитара, бонги, подпевки) и студент, мультиинструменталист Андрей Алехин (лидер-гитара, клавиши, гармоника), эмигрировавший в конце 1990-х в Канаду. Отъезд Алехина (который особенно расстроил Игоря, как я помню – еще и потому, что этот отъезд случился внезапно, так что Третий еще какое-то время после распродавал алехинские инструменты, помогая другу) однако не стал лебединой песней проекта. Спустя 12 лет, когда позволило качество интернета, «Флейта где» воскресла, уже в формате дистанционного дуэта двух друзей, и просуществовала в этом виде почти 10 лет (2010-2019).

3

А до воскрешения этого проекта Игорь работал соло, хотя именно в этот период его общественная и музыкальная жизнь развернулась на полную. Здесь уже начинается эпоха «Патефон Сквер», о которой написано так много. В конце 1990-х мы подружились с Игорем, и он стал моим самым близким и верным единомышленником и другом на протяжении более четверти века.

Первое время редакция «Патефон Сквер» и одноименный независимый лейбл базировались в квартире Игоря Третьего, которую он оборудовал под звукозаписывающую «студию 111». Известную в том числе как «Экзотик Холм» — площадку андеграундных квартирников, объединившую большинство интеллектуальных рок-бардов города. Именно в этой квартире снимались первые репортажи на ТВ о «Патефон Сквер» — в частности, для программы Елизаветы Силявиной в 2001-м году. Отсюда же я давал первые интервью зарубежным радиостанциям, которые рассказывали о появлении «Патефон Сквера» на заре нового тысячелетия. Здесь же писались многие квартирники и даже первый студийный альбом моей группы «Пенелопа Dreams» (который сводил сам Игорь – к сожалению, это случилось до того, как я узнал, что у него не слышит одно ухо – при мастеринге Третий вытащил только левый канал, а правый ушел в жестокие шумы, так что основные хиты моему многолюдному коллективу – 12 музыкантов! — пришлось переписывать впоследствии на студии Омского радио; впрочем, это и тогда воспринималось лишь как добрый оксюморон в нашем андеграундном братстве, такое было время).

Игорь был постоянным участником сотен концертов, которые организовывал «Патефон Сквер», публиковался в моем журнале в качестве журналиста и поэта, помогал с организацией и промоушеном. И даже с просветительством. Мы делали совместные издательские и продюсерские проекты все нулевые, став эдаким симбиотическим дуэтом...

Нас связывает столько воспоминаний, совместных проектов, идей, общей культурно-просветительской, концертной, архивной, издательской и журналистской деятельности, что описать все в одном посте просто невозможно (ЖЖ не смог опубликовать даже этот «короткий» пост в полном виде!). 15 лет назад в блоге «Патефон Сквер» я уже пытался определить его значение для меня (курсивом – сегодняшние дополнения):

«Игорь — самый верный друг и участник «Патефон Сквера» с первых дней появления журнала, и, пожалуй, самый верный своему творчеству и своим жизненным принципам рок-музыкант. Конечно, в его «имидже» много мифов, не имеющих ничего общего с реальностью. Но у всех рок-легенд так. Однажды в 80-х кто-то назвал Игоря — полушутя — Его Сюрреалистическое Величество Король Авангарда Игорь III. С тех пор Игорь так себя и величал. И, похоже, так оно и было: ведь несмотря на всю популярность рок-музыки в Омске (в архивах «Патефон Сквера» — более 300 рок-групп, игравших в городе до 2004-го года) рок-авангардом занимались единицы. И ещё меньше — делали это осмысленно. Возможно, поэтому Игорь, услышав мою «Пенелопу Dreams» ухватился за идею выступать совместно (у него тогда уже не было своей группы) и предложил сделать ещё один состав-коллаборацию. Он говорил: «Твоя музыка наиболее близка моей». Мы даже начали репетиции: я, Игорь III и ещё один легендарный омский музыкант Бэб Клаксон (Олег Лищенко, о котором я, безусловно, расскажу ещё). Но этому уникальному трио не суждено было появиться на сцене (хотя было сделано несколько студийных записей на студии Игоря, которые, возможно, когда-нибудь найдутся в архивах тогдашних меломанов)».

— В том году Игорь навсегда переехал из Омска, который стал для него недостижимым «городом мечты» - так он описывал его мне в переписке спустя 5 или 6 лет – тем самым мифическим Асгардом, о котором он так много говорил и писал в своих статьях.

С начала 1990-х и до середины нулевых, когда «Патефон Сквер» перестал активно работать в Омске, а я уехал в Новосибирск, Игорь практически не выезжал из Омска. Все эти годы он воспринимался в тусовке как эдакий рокерский «монах-отшельник», «служащий» в своем «рок-монастыре» «Экзотик Холма», единственная постоянная величина в бурном меняющемся мире. Вытащить его за пределы концертных площадок и собственной квартиры-студии было почти невозможно. Однако в 2002-м году я впервые смог уговорить его поехать с моей группой в исследовательский поход в Окунево (где, по некоторым преданиям, располагался тот самый «Асгард»). Игорь поехал в городской кофте и туфлях, и все музыканты подшучивали над его видом. Однако, как выяснилось «в поле», Игорь был приспособлен к туризму и «дикой природе» намного лучше, чем остальные. Мы много бродили с ним по культовым окуневским местам, где я впервые услышал от него рассказы об Алтае. Там жили его предки, его родители, и алтайские легенды также занимали его мысли, хотя и ни разу не проявлялись в его творчестве или застольных беседах на квартирниках.

Окончание «патефонской» эры Игорь воспринял так же остро, как и закрытие своих музыкальных проектов. Именно тогда его потянули «корни». В 2007-м году мы вместе отправились из Омска на восток. Я перевозил свой компьютер на новое место жительства, а Игорь поехал в родной дом матери – на Алтай. Впервые за 15 лет он выехал из Омска. Да еще как! Король Авангарда вошел в купе, неся с собой пустую дорожную сумку и… 15-килограммовую тыкву. Тыкву, как и самого Третьего, до поезда сопровождала верная «свита» — наши друзья художник-сюрреалист Андрей Королев и философ Женя Суфий. В Новосибирске Игорь вышел вместе со мной (а тыква была великодушно подарена им улыбчивой проводнице). Несколько дней я проводил экскурсии по Новосибирску и Академгородку, а Игорь познакомил меня со своим приятелем юности – музыкантом из группы «Абзац» (с которой Третий тусовался и выступал в конце 1980-х) и актером местного театра «Старый дом» Александром Сидоровым (ранее он играл в омском ТЮЗе). Позже я проводил друга на вокзал, и он уехал на Алтай.

4

В последующие пару лет у Игоря начался «период кочевника». Продолжая музицировать, он стал часто менять место жительства и даже профессию. Так, он поработал охранником в медицинской Академии, монтажником-высотником на пивзаводе Росара, а после этого передислоцировался в Москву, где устроился в... охрану турецкого банка. Все это нужно было для заработка денег, поскольку его дочь заканчивала учебу, и ей необходима была жилплощадь (об особом альтруистическом отношении Игоря к близким я расскажу ниже). Параллельно он писал песни и выступал. Именно в тот период ТВ-3 выпустило сюжет о его творчестве, а, кажется, на Радио Шансон вышел один из его старых хитов. Тогда же мы встречались с ним в Москве на Воробьевых горах, гуляли по парку МГУ, много разговаривали, как раньше, мечтали и планировали будущее.

В 2009-м Игорь окончательно решил перебраться в родительский дом к матери, в село Озеро-Куреево в Турочакском районе Республики Алтай, стоящем на реке Бия в восьмидесяти километрах от Горно-Алтайска. В 2013-м году это село попало в новости – его почти затопило во время паводка. Вода дошла до огорода Игоря, но остановилась прямо за забором. Ничего не пострадало, даже саженцы. Дом, в котором жил Игорь, стоял на возвышенности высотой метра три, под которой протекает «небольшая речушка». «В этот раз вода поднялась по забор, последний раз так топило 45 лет назад, — невозмутимо описывал Третий мне тогда свои приключения. — Но наводнение нас не коснулось, кое-где огороды подтопило, и проезда в село не было. Сейчас нормально».

 

 

Игорь, пожалуй, самый сочувствующий из архивариусов омского рока. С конца 1990-х, когда друзья помогли оборудовать ему звукозаписывающую студию, и даже раньше – с появления в начале 1990-х в Омске самиздата и мощного рок-движения, — он методически собирал и архивировал аудиозаписи, газетные статьи, телерепортажи. Он писал статьи в «Патефон Сквер» и в омские газеты, интересующиеся молодежной культурой и музыкой (под разными символическими псевдонимами). Издавал сборники песен омских рок-музыкантов, хит-парады на их основе, просвещал новые поколения неформалов и меломанов об истории омского андеграунда, участвовал в «патефонских» выставках, посвященных истории омской рок-музыки.

В некрологах, которые появились на днях (в которых, кстати, допущены одни и те же ошибки в биографии Игоря — например, в годе рождения), и в комментариях к ним в соцсетях, все знавшие Третьего пишут, что он был самым добрым и человеколюбивым в тусовке. О нем никто не помнит плохого. Наверняка, это потому, что он сам никогда не говорил о других плохо. Помогал, просвещал, знакомил, сводил единомышленников. У него было уникальное видение жизни. Во всех знакомых, особенно – в друзьях и коллегах-музыкантах – он находил что-то удивительное (вспомним его стих, вынесенный мною в эпиграф). Он интересовался их генеалогией, предпосылками их творчества, взглядами и мыслями. Постоянно рассказывал истории про то, что один из его музыкантов приходится дальним родственником Ленину, а другого «слушал сам Заппа». Он находил символизм и связи там, где никто их не замечал. И восторгался им. При том, что его собственный опыт, идеи и творчество чаще всего были интереснее, качественнее и удивительнее других.

Он многому научил меня на правах старшего, более опытного друга. Когда музыканты (и продюсеры) видели друг в друге исключительно конкурентов, он оценивал их лишь как братьев из рок-движения. Он всегда был «над схваткой». Интересовался творчеством, творцами и их внутренним миром. Все люди для него были интересны и вдохновляющи. Он знал многих омских художников-авангардистов, поэтов, академических музыкантов, журналистов. Именно он познакомил когда-то издателя первой омской рок-энциклопедии со мной. «Патефон Сквер» и «Экзотик Холм» собрали практически 90% материала для проекта этой книги. Впрочем, издатель в силу своей непогруженности в тему и непрофессионализма, сильно (в разы!) урезал этот материал и превратил энциклопедию во что-то очень сомнительное, перемешав хронологию и включив в нее проплаченные статьи, в частности, от юных музыкантов-однодневок. По этой причине мы потребовали убрать наши имена и упоминание «Патефон Сквер» из книги. А Игорь, выслушав все наши доводы, мудро заключил: «Да, книга – говно, но главное – что она вышла» (это — отсылка к его собственному издательскому проекту Альманаха поэзии омских музыкантов, который готовился к печати много лет, но так и не вышел). Этой, поистине буддийской, мудрости и сочувствию я все еще учусь у него.

Эта вовлеченность и человеколюбие проявилось и в алтайском «добровольном изгнании» (вот уж точно, «рок-отшельник»!). Так, он с большим восторгом писал мне оттуда о том, какая творческая жизнь бьет ключом в маленьком селе на задворках Алтая (с числом жителей в пару-тройку сотен): «У меня сплошной квартирник! Играю, экпериментирую, с местным приезжим народом в библиотеке собираемся иногда в Клубе Беседка». Там, вдали от «цивилизации», поистине энциклопедические знания Игоря и его музыкальный запал развились до максимума. Он создал несколько десятков пабликов и страниц в соцсетях и на сетевых ресурсах, где выложил всю историю своих музыкальных проектов и поэзию, все доступные ему статьи об омском роке и андеграунде, живо участвовал в возрожденном в Сети самиздат-движении, посвященном рок-самиздату, публиковал свои заметки и воспоминания об омских группах, творческих личностях. И даже стал еще больше интересоваться жизнью и творчеством коллег-по-цеху.

Приобретя смартфон и микрофон, Игорь в 2010-м возобновил в миниатюре свой «Экзотик Холм», а также – дуэт с уже канадским музыкантом Алехиным. Они записывали через интернет новые и старые песни Третьего, придумывали новые творческие формы. Игорь много читал, интересовался сетевой поэзией, сюрреалистической и абсурдной – а как иначе! Перечитывал Хармса и прочих обэриутов, слушал классику и старый рок, интересовался политикой, антропологией и историей.

Спустя 8 лет после «приземления» на Алтае, он писал мне:

«Извини, долго не отвечал, внук приехал с бабушкой, много суеты, огород, хозяйство. Хочу следующим летом где-нибудь повыступать по зонам отдыха на Алтае, в это лето приглашали в Яровое, но я пока не готов. Там прошлым летом ребята за два месяца 100 тыс. заработали на двоих, скрипка-клавиши, у нас в селе тут люди живут проф музыканты, даже с консерваторским образованием. Весной тут бесплатно выступал виртуоз гитарист Александр Зиборов из Бийска, с Кузьминым играл, автор песен "Волчок" и "Сибирские морозы"».

А за пару лет до этого:

«Творчеством занимаюсь потихоньку. У Королевых я с неделю прожил, у них все родители умерли, я попал на поминки, наследство какое-то оставили, Королев в Индию собирается. Джеффа встретил, 10 сентября они с Синициным тусняк организуют по Летову, самиздат хотят дальше продвигать, омскую рок-энциклопедию…».

Несколько раз он ездил в Омск, перевез кое-что из сохранившихся у друзей (в частности, Сабины Лоренц, Андрея Королева, Александра Лазариса и умершего тогда Гарри Щукина) своих архивов – стихи, фотоальбомы, записи. На мой вопрос, что именно ему удалось сохранить, Игорь перечислил едва не половину ярких имен андеграунда 90-х: письма Бэба и Натальи Нейн, мои тексты, а также Бэба, Миши Старого, Беломоина, Гордиеского, Истикайт, Насти Романьковой, Сабины, Панночки, Юферова («Кобейна»), Мошкина. А также «неизвестные тексты, обложки кассет, кассета-матрица «Омский рок 280», кукла ручной работы «Кошки» подруги Бэба (подарок от нее)…». Это – лишь малая часть тех архивов, что собирал Игорь на протяжении 20 лет. Значительную часть архива он в начале нулевых передал в «Патефон Сквер», а остальное разошлось по омским «кухням» или кануло в неизвестность. Сабина написала мне вчера, что часть альбомов, которые у нее хранились, она успела перефотографировать. Часть фото и видео Игоря из своих архивов она уже выложила на своей странице. В частности, видео предпоследнего приезда Третьего в Омск, где Игорь, уже полностью убеленный сединами (когда мы вживую виделись последний раз, они только покрылись серебряной «бахромой») гуляет по залитому солнцем Омску и кормит из рук голубей…

Полтора года назад не стало мамы Игоря, к которой он уехал жить – и ухаживать за ней. С тех пор общительный, сочувствующий и вовлеченный Игорь пропал из Сети и со всех радаров. Он какое-то время еще прочитывал мои сообщения, но уже перестал отвечать. С дочерью и бывшей женой переписывался всего несколько раз. Связи не было. Телефон был утерян, интернет отсутствовал. Игорь очень горевал по своей самой тяжелой потере. Прошлой весной я забил тревогу. Все телефоны, номера которых я знал, были отключены. Скайп не работал. Дочь Игоря тоже не могла с ним связаться. На протяжении года родные, живущие сейчас в Краснодарском крае, получали весточки о нем через его соседей. Он жив, мы видели его на почте (где Игорь получал пенсию) – почти что телеграммы, так сообщали родным раз в несколько месяцев.

За 2 недели до смерти он все-таки раздобыл телефон и написал дочке, что хочет приехать ее навестить. Но дочь восприняла это сообщение несерьезно: «Он и в предыдущие годы все время собирался к нам, но так и не выезжал». 5 мая родным Игоря позвонила сельская медсестра и рассказала, что два дня назад она увезла его в городскую больницу. «Температура поднялась, в Горно-Алтайск увезли. Вот и все. Он умер. Организм был ослабленный».

Как выяснилось, доброта и гостеприимство Игоря на фоне его горя от потери матери подвели его – возможно, впервые. Вокруг него появились «маргинальные личности» из села, которые пользовались его дружбой. Вплоть до того, что соседи вынуждены были написать заявление в полицию. Местные следователи приступили к расследованию только сейчас, так что обстоятельства последних месяцев жизни Третьего пока покрыты тайной. Впрочем, Король Авангарда только так и мог уйти, как рансмайровский Назон – превратившись из человека в миф еще при жизни, и став частью Мифа после нее. Вслед за всеми любимыми им великими Поэтами и музыкантами. В Вечность.

Однажды в 1990-х я без приглашения пришел к Игорю в гости. Мы тогда были шапочно знакомы, виделись на концертах, почти не общались. Игорь только-только оборудовал свою студию «Экзотик Холм» и предложил записать мой альбом на ней за довольно немаленькую плату. У меня не было столько денег, и мы сошлись на том, что я просто проведу у него пару квартирников. Однако послушав мой песенный материал, он эмоционально сказал, что я – единственный человек, чье творчество очень близко его собственному видению. Так началась дружба длиной в четверть века. И что бы ни происходило в моей жизни, он всегда был на моей стороне, всегда поддерживал и восторгался моими успехами. Игорь был и человеком дела – он не просто утверждал о нашем творческом родстве, но и постоянно стремился его реализовать. Так и появились наши коллаборации с ним, с Бэбом и с другими музыкантами и поэтами. Так же появились антологии поэзии омских музыкантов, которые мы вместе собирали.

Когда я стал издавать «Патефон Сквер», я учился на 4-м курсе университета, и передо мной вскоре забрезжила армейская служба. Игорь тогда пошутил: я сам лично сломаю тебе ногу, чтобы тебя не взяли в армию, тебя нельзя отпускать туда – ты там станешь генералом, и забудешь про Омск, а что мы будем здесь без тебя тогда делать? Сказано это было без тени сарказма или иронии. Кто знал Игоря близко, знает, как он любил своих друзей.

Лет 10 назад на мой день рождения он написал:

«вспомнил строчки из своего старого
стишка:
... молчали реки и лес
Вот так на свет появился
Кинес
- отросток небес
Ура!».

Позднее, в 2018-м:

«Ты давно уже "Кинесище": Чурс, кажется, сказал, что такие люди как ты — черные дыры, они стоят за кулисами, их труд неоценим, они живут для звезд. Зачем им славы лишние слова, их труд лишь звезды зажигать, умело смело новости подать, любить и помнить».

В 2019-м:

«Слишком ты глобальная личность…

ты человек скромный
но в других измереньях
Маяковский огромный».

Это – лишь примеры его отношения к людям. И таким он был не только по отношению ко мне, но ко всем друзьям. Такой дар любви и душевной щедрости к близким – невероятно редок. И не только к близким – ко всем людям вообще. С возрастом мы обычно теряем это человеколюбие, эту глубокую вовлеченность в братство единомышленников, пытаемся стать сами кем-то – самостоятельными единицами, личностями (вспомним Ивасей: «мы не нули»…). А Игорь, будучи такой Единицей изначально, оставался в Сети со всеми. Всегда. И укрывал их своим духом и внутренним светом, будучи очень скромным и ненавязчивым в жизни человеком. Он был независим, имел на все свое мнение, но никогда его не выпячивал. Я только сейчас начинаю осознавать всю величину его Личности.

Мне очень повезло, что он был моим другом, Другом и Братом.

Еще один отрывок из моего поста 2009 года о нем:

«Я ещё много буду писать об Игоре III, своём близком и верном друге, гениальном поэте и мистификаторе, уникальном человеке, которого мало кто знает таким, какой он есть на самом деле. О наших концертах, стихах, квартирниках, записях, мыслях, планах, приключениях, путешествиях, встречах и о свете. Надеюсь, мы ещё не раз встретимся, как раньше, посидим на кухне, споём свои песни и обсудим всё, что передумали за то время, пока не виделись».

 

 Игорь Третий, 1990 г., одна из самых известных песен:

Размеры печали моей

Катастрофические

Эти дохлые звёзды

Глаза синих кошек

Аляска Кремль и Куба

Мне не простят

Я — дискобол

Я над аллеей

Стою как дурак

А ты погасила окно

Ты спишь

Что ты видишь?

Хочу быть президентом

Соединённых Штатов

А... мерики

А ночью мне Шекспир сказал

«Купи баян»

«А годы летят

наши годы

как птицы летят»

А с платформы говорят

«Это город Ленинград»

А ты погасила окно

Ты спишь

Что ты видишь?

 

зы. Похоронили Игоря в Горно-Алтайске, рядом с могилой матери.

 

_{Оригинал — в «Живом Журнале» автора.}