Николай Павленко: «Все теплокровные поддаются дрессуре, включая человека»

В Омском цирке лауреат госпремии России покажет легендарный аттракцион, вошедший в золотой фонд российского искусства. Дрессировщик выходит на арену не только без шамберьера — хлыста, с которым ассоциируются укротители, но и без длинной палки. Дюжиной суматранских тигров, одних из самых агрессивных и злобных в мире, он управляет лишь взмахами дирижерской палочки. Как он это делает, загадка не только для зрителей, но и для профессионалов. Но некоторыми секретами Николай Карпович поделился:

— Мне никогда не нравился звук резкого хлопка хлыста и палки, ради которого, собственно, их и применяют, вырабатывая условный рефлекс: звук — команда — трюк. Конечно, для самообороны тоже, но и она строится на рефлексе: животное обычно пугается резкого звука. У меня тяга к мушкетерским манерам. Олег Попов, с которым я работал шесть лет, как-то посоветовал: «Из тебя выйдет прекрасный Д'Артаньян, попробуй». Смастерил шпагу, попробовал — не то. И тут как раз фигурист Ардо Ренник прислал мне титановые лыжные палочки, самые современные по тем временам — легкие, удобные. Сделал палку длинной 80 сантиметров, но на арене ударил по тумбе, она и сломалась надвое. И я забыл об этом! Мне работать, выходить на арену, а вместо палки — короткий обломок. Ну что делать, надо идти. Сам не знаю, откуда взялись эти дирижерские движения: может, потому, что я был во фраке? Тогда немецкая пресса и написала обо мне: «Караян в клетке». Огромная честь: Герберт фон Караян — величайший дирижер послевоенного поколения. Но и великая ответственность — стал развивать движения.

Когда выхожу на арену, забываю обо всем. Перед этим могу волноваться, дергаться, но только перешагнул порог — все, никакого мандража. Сама дрессура помогает, конечно. Когда уверен, что животное сделает все, как надо, можешь позволить себе быть артистом. На представлении в Монте-Карло 23 года назад, где и получил «Золотого клоуна», сцепились четыре самки, моментально остальные подключились. Клубок из 17 тигров на сцене! И один мой поворот, одно движение — он распался… Видимо, эффектом неожиданности взаимоотношений человека и животного, я и покорил публику. Прежде, чем выйти на арену, артист должен понять, что он хочет показать, — взаимоотношения, достижения. У меня получается гармония между человеком и животным, общение без давления.

1

Все теплокровные поддаются дрессуре, включая человека. Чтобы ребенок стал чистить зубы по утрам и мыть руки перед едой, его надо к этому приучить — объяснить много раз. Но он понимает слова, а у животных есть только зачатки разума. Обычно я делаю десять повторений. И если тигр исполняет трюк без сбоя десять раз, больше не репетирую. Тигры запоминают на всю жизнь. У меня они начинают работать в десять месяцев, до двух-трех лет постепенно вживаются в репертуар. Поэтапно! Дрессура — это выработка условного рефлекса, методы которой строятся на работе центральной нервной системы. Она должна впитать то, чему учит человек. А она впитает тогда, когда будет расслаблена. Когда животное спокойно, когда доверяет, человек превращает его в тесто, из которого лепит то, что ему нужно. Великий наш дрессировщик Владимир Дуров называл это «обезволить». Но животное должно понимать, кто тут доминирующая особь. Как только нарушается невидимая грань между человеком и диким животным, происходит трагедия.

У меня было два случая, когда оставался один на один с агрессивным тигром. И бросался на него первым. Вряд ли в цирке кто-то рискнет отменить пневматическое оружие и воду. Но я ими не пользуюсь. Животные боятся неожиданности. А тигр услышит выстрел сегодня, завтра — привыкнет. Видел я, как дрессировщик выстрелил, а он засмотрелся на колечко дыма. Главное — не бояться. С юности помню случай, когда лев выскочил из клетки. Люди, конечно, кто куда. Один рабочий успел лишь на невысокий сарай заскочить, и лев увидел, что достаточно одного прыжка. Пан или пропал: парень распахнул плащ и сам сиганул на него. Царь зверей испугался! Убежал, спрятался в клетке. Я не знаю, что это. Биополе? Напор? Но напор — это не битье, а разум. Человек умнее, хитрее, изощреннее, он должен пользоваться этим. Животное всегда продаст, если с ним плохо обращаются. Если ты хам, это видно. Грубостью можно, к сожалению, научить человека. Но не тигра.

Животные — ценность, и чем дальше, тем больше — негде брать. Это у меня размножаются: уже шестое поколение, родившееся в цирке. Только из-за них и работаю. Ушел бы уже на пенсию, и получать буду больше: я же народный артист, сразу 30 тысяч прибавят. Но старшей тигрице — 18, младшему — 9. Хочу, чтоб после моего ухода им долго не мучиться. Никто не будет так ухаживать, так кормить, так заботиться… И они не будут работать ни у кого другого. Каждое животное — штучное. Есть бездарные, есть злобные — живут в одном вольере и ненавидят друг друга. Бездарных люблю, потому что их работа дается мне потом и кровью, талантливых — за то, что бог дал прекрасную нервную систему: легко усваивают то, что я хочу. Любить они не умеют. Хищник — машина для убийства, в его психологии — убивать все, что движется. Приручаются слабые, и степень «любви», то есть прирученности зависит от здоровья. Как-то мой коллега ругал двенадцатилетнего сына за грязные руки. А пацан отвечал, где вы видели нормального мальчишку с чистыми руками? Он мне преподал урок — крепкому, сильному дозволено и босячество, и хулиганство.

Сейчас некие якобы зеленые начали активно нападать на цирк. Думаю, среди них немало неудавшихся дрессировщиков. Говорят, мы заставляем делать то, что животное в природе не делает. Но это невозможно! Нельзя заставить тигра ходить на передних лапах, а лошадь — крутить педали. Свои возможности у каждого вида животных. В живой природе они живут семь-восемь лет, а у меня — по двадцать! Что, у них стрессов в природе нет? Там постоянная борьба за жизнь! Конечно, и среди нас всякие есть, и нам надо меняться. Цирки построены полвека назад, а предела совершенства в содержании животных нет. Выдающийся зоолог Джеральд Дарелл ставил обезьянам клетки вперемешку с хищниками, копытными, чтобы они видели врагов, друзей, конкурентов. Нельзя животное посадить под колпак, нельзя лишать жизненно необходимых вещей. Я первый поселил тигров вместе, в вольере. Клетки используются только для приема пищи: едят они отдельно, иначе сожрут друг друга.

Конечно, нужна школа дрессуры. Сколько сейчас несчастных случаев в частных цирках! Раньше был государственный цирк, комиссии, ограничения, сейчас купил животное, на поводке поводил — вот уже и дрессировщик. И любить надо — животных, свое дело… Я животных любил всегда. После войны ведь выживали с помощью огорода и животных. Мамины были куры, мои — кролики и козы. И пас, и доил. В шестнадцать лет пошел в зверинец чистить дерьмо слона, потому что знал, иначе деревенскому пацану не стать дрессировщиком. У меня принцип: чем больше работаю, тем меньше знаю. Берешь тигренка, думаешь: «Господи, были идиоты, но чтоб такие!..». А он вырос и всех моих артистов затмил! Наверное, за 57 лет в цирке я стал на них похож.

Французский коллега заметил, что двигаюсь, как они. По характеру тоже — быстро загораюсь, потом понимаю, что надо подождать. Тигры такие же: в лоб не идут. Люблю, когда душа поет. Думаю, это и есть счастье — прожить жизнь так, как хочется.

℗