Людмила Бельская: «Инноватор как таковой в университете перестал существовать»

Я делала интервью с этим талантливым омским химиком лет пять назад. Вчерашняя студентка Людмила Бельская была резидентом инкубатора ОМГУ и осторожно обозначала перспективы своего диагностического метода. Но уже тогда прозвучала мысль, что по слюне можно определить онкологическое заболевание на ранней стадии. Сейчас за плечами годы научных исследований и тысячи проведенных диагностик. Директор «Тест-Лаб» уже уверенно заявляет о том, что методика позволяет диагностировать рак по слюне с точностью до семьдесяти процентов. Это точнее, чем исследования крови на онкомаркеры, и значительно дешевле. Вот только до внедрения тестов в систему здравоохранения ещё далеко.

- Людмила, на какой стадии сейчас ваша работа? Уже действительно можно делать тест по слюне или это дело будущего?

1

- Мы продолжаем заниматься исследованием слюны во всех диагностических аспектах, больше всего, в онкологии. Но уже есть готовый продукт - тест, который гипотетически можно, например, продавать в аптеке. Человек набирает слюну в пробирочку, присылает нам, а сам тест проводится в лаборатории. Пока в аптеках наш тест не продается, но каждый человек может прийти к нам в лабораторию, подписать согласие на участие в исследовательской работе, сдать слюну на анализ и получить результат диагностики. Мы не ориентированы на большие продажи, у нас маленькая лаборатория и в основном у нас исследовательская работа, но когда к нам обращаются, мы эти тесты делаем.

- Насколько точен этот тест и что он определяет?

- Тест определяет наличие онкологических заболеваний в определенных органах. У мужчин это три анализа – легкие, желудочно-кишечный тракт и предстательная железа, для женщин – гинекология, молочные железы, легкие, кишечник. Это в одном тесте. Люди получают заключение и, по опыту, даже если оказывается не онкология, все равно имеется патология того органа, на который указала диагностика. Процент совпадения 75-80%. Кто говорит, «можно лучше», пусть попробуют. Онкомаркеры, которые выявляют в поликлиниках, на первой стадии дают двадцать процентов, наш тест на ранней стадии дает результат 50-60%.

- Тогда почему такие тесты не в ходу? Что мешает?

- Необходимо пройти регистрацию в Росздравнадзоре. Это дорогая процедура – порядка пяти миллионов, сейчас наши московские коллеги усиленно ищут финансирование, чтобы мы могли уже официально зайти в учреждения здравоохранения. Процедура это долгая, занимает полтора-два года. Нашей лаборатории сделать это не под силу.

- Минздрав не может в этом помочь?

- Смотря на каких условиях. Учитывая, что в исследования уже вложено очень много наших средств и сил, было бы не логично отдать патент кому-то. Но мы благодарны администрации за то, что нам не мешают делать исследования и поддерживают морально. Исследования мы проводили на базе омского онкодиспансера, сверяли наши результаты с данными пациентов, и эта работа была официально оформлена как клинические испытания. Шесть лет мы собирали слюну у всех пациентов, которые обращались в онкодиспансер. Это огромный поток людей, которые прошел через нас – порядка 8 тысяч человек. Поэтому речь идет не об идее и не гипотезе, а о состоявшемся исследовании.

- Давайте немного подробнее поговорим о вашей методике. Звучит очень заманчиво – плюнуть в пробирку и узнать, если ли у тебя основания беспокоиться. А как это работает?

- Существуют биохимические параметры, которые сигнализируют о работе нашего организма – ферменты, белки, минеральный состав, и все их можно определить в слюне. Каждый из этих параметров по отдельности малоинформативен, но если их отрабатывать в совокупности по определенному алгоритму и в соответствии с нашей базой, можно получить ценную информацию.

- То есть основа вашего метода – это именно база и статистический метод?

- Грубо говоря, да. Ценность методики в том, что тест может выполнятся в любой лаборатории, даже в районных поликлиниках, на самом примитивном оборудовании. Его можно проводить массово и при наличии подозрений уже уточнять, какие именно исследования делать. Потому что провериться на все известные окномаркеры – это очень дорого и доступно не всем. А тест по слюне при массовом распространении будет стоить дешево.

- Кто-то у нас или за рубежом исследуют слюну с точки зрения диагностики?

- У нас в стране считается, что по слюне ничего особенно определить нельзя, и работают мало. За границей работают, но идут классическим методом – искать в слюне те же онкомаркеры, которые определяются в крови.

- А почему вы не пошли по пути поиска онкомаркеров или вообще какого-то уникального компонента, который был бы явным маркером онкологических заболеваний?

- Чем специфичнее компонент, тем диагностика будет дороже и тем меньше шансов, что тест приживется. Множество ученых из более оснащенных лабораторий ищут универсальный компонент, но пока безуспешно. А искать экзотические маркеры на экзотические болезни – зачем? Определять на каждый отдельный вид рака специфические вещества будет невероятно дорого и нецелесообразно. И о массовости речи вообще не идет. Обычно до практики такие открытия вообще не доходят. Ну представьте, что нашли вещество, которое определяет тип рака, встречающийся в 2% случаев онкологических заболеваний. Будут ли люди массово делать тест, который с большой вероятностью скажет, что их нет в этих двух процентах? А сколько таких тестов должен сделать человек, чтобы определить все онкомаркеры? Мы общались с учеными из московского онкоцентра, которые тоже спросили, почему мы «в ногу со всеми» не ищем специфические вещества. Хотелось ответить, что не весь мир живет так, как живут люди в Москве и в провинции, некоторые люди получают по десять тысяч рублей в месяц и работают, например, в селах. Но они также имеют право на здоровье. Маленькая лаборатория не сможет точно сделать редкий тест, поэтому пробы придется куда-то отправлять, ждать ответа, все это будет дорого и не приживется.

- Зато какая мировая слава от того, что специфический компонент будет найден!

- Это как просеивать стог в поисках золотых песчинок. В крови и слюне определяется более тысячи веществ, которые могли бы стать онкомаркером и даже, возможно, универсальным онкомаркером, но какова вероятность найти его? Учитывая, что самые современные лаборатории пока этого сделать не смогли. Должен быть более простой вариант для массовой диагностики. При массовом внедрении наш тест будет стоить рублей пятьсот, а его точность уже выше ныне существующих тестов по крови.

- Почему с таким интересным проектом вы покинули инкубатор ОМГУ, в котором по идее должны базироваться как такие инновационные, но затратные исследования?   

- В университете сменилось руководство и изменилась политика, ранее направленная на развитие инноваций. Инноватор как таковой в университете перестал существовать. Были попытки арендовать там помещение на каких-то других условиях, но все попытки не увенчались успехом. Нас попросили освободить помещение, причем в очень короткие сроки. Официальная причина – коммерческие предприятия не могут находиться на территории университета.

- А что в нём сейчас?

- Там остались какие-то курсы для бучения иностранных студентов, а все помещения, занятые инновационными компаниями, а их было более десятка, сейчас пустуют.

 - На каких условиях вы работали в инкубаторе? Была ли арендная плата?

- Нет, мы участвовали в пиаре университета, много рассказывали о своей работе, ни одна экскурсия в ОмГУ мимо нас не проходила. 

- Ваша работа по-прежнему включает в себя исследовательскую составляющую?

- Она у нас главная, коммерческая нужна, чтобы получать хоть какое-то финансирование. Были очень хорошие программы поддержки, субсидии, рассчитанные в основном на коммерческие компании. Мы показывали, что можем зарабатывать деньги несмотря на то, что занимаемся наукой. На грант от администрации города, например, мы купили всё это оборудование для лаборатории.

- А гранты на научную деятельность не  дают?

- Мы работаем в области прикладной науки. Поэтому мы не интересны ни фондам, поддерживающим фундаментальную науку, ни фондам, поддерживающим коммерческие предприятия. Мы подаем заявки на гранты и коллекционируем отказы. Недавно вот получили отзыв, что за те деньги, что мы заявили, данное исследование провести невозможно. Доказать, что мы можем уложиться в бюджет, нам не удалось. Поэтому приходится очень крутиться, чтобы выжить, и поэтому нам было очень удобно располагаться в инкубаторе. Поддержки пока нет никакой. Нам помогают наши московские коллеги с арендой и ищут инвестора для регистрации. Без нее мы не можем ни продавать тесты в аптеках, ни предлагать их больницам, а значит, и зарабатывать. Нам очень хочется довести работу до логического конца, чтобы наработанное за более чем десять лет, не осталось лежать в столе в виде статей.  Мы уже опытные и злые и не верим, что кто-то придет и поможет. Это даже будет подозрительно. Поэтому работаем сами.