Михаил Малиновский: «Своей короткой жизнью человек утверждает Вечность…»

Их очень и очень мало – людей, кому даровала Жизнь невероятно трудную миссию (и вместе с тем – трудное счастье): быть в обществе «нравственным камертоном»… И когда такие люди уходят – ощущение пустоты возникает… Невосполнимой пустоты…

В начале осени 2010-го года Омское отделение Союза российских писателей разослало по городам и весям российским скорбное известие: «…На 78-м году жизни скоропостижно скончался известный сибирский прозаик Михаил Петрович Малиновский… Именно в Омске он состоялся как писатель, нашёл призвание в наставничестве, уделяя много внимания работе с молодыми литературными дарованиями… И сейчас многие из  активно работающих омских литераторов с полным основанием могут назвать его своим учителем и наставником… Михаил Петрович оставил глубокий след в литературной жизни нашего края…».

…Благодарен Судьбе не только за то, что был знаком и дружен с этим замечательным писателем и человеком. Прежде всего за то благодарен, что по его «камертону» (литературному, человеческому, нравственному) и себя всегда поверял. И особая благодарность связана с журналом «Омская муза», в котором мне довелось быть первым редактором. Но об этом – чуть позже. А сейчас…

Сейчас я хочу вернуться в январь 2003-го. ГТРК «Омск» («12 канал») предложила мне быть автором и ведущим передачи «Объект внимания». С радостью и волнением согласился. Проблемы с выбором «объекта» для первой передачи не было: конечно же – Михаил Петрович Малиновский, тем паче что тот январь у самого именитого писателя нашего города начался с юбилея – 70-летия со дня рождения. И мы встретились с Михаилом Петровичем на телестудии. И несуетно поговорили, не обращая внимания на суетные телекамеры. И передача вышла в эфир в конце января 2003-го (а потом ещё не раз повторялась)… Я сейчас хочу «вербально» восстановить тот диалог (благо, и диск сохранился с записью той передачи, и на диктофоне у меня сохранилось то, что в передачу не вошло в эфир). Та уже давняя (с точки зрения Времени) беседа – как будто сегодняшняя (и вы это сейчас почувствуете). И только больно, что она сегодня – уже как дань памяти…

– Михаил Петрович, в 21-й век Вы вошли с новой книгой, у которой такое ёмкое, весомое название: «И своя ноша тянет…». Если не секрет, какая ноша «тянет» сегодня?

– Интересная есть миниатюра у Ивана Бунина, она называется «Капитал». Идёт мужик по базару, крепкий мужик; идёт, огромный белый хлеб под мышкой несёт, на ходу отщипывает, жуёт с удовольствием. Слышит – квасник  зазывает, кваску отведать. Подходит мужик, спрашивает: «А почём квасок?». Квасник отвечает: мол, «орёл» – вся бутылка, а «семитка» (так двухкопеечная монета называлась) – стакан. Мужик подумал, вздохнул, но сказал с достоинством: «Нет, на семитку не взойду. Капитал не дозволяет!..»

Так вот и у нас. Вроде бы – всё есть: у нас есть свобода слова, свобода творчества, свобода печати, свобода личности. Но получить эту свободу, пользоваться ею – нам не позволяет «капитал».

– Знаете, это похоже на продолжение тех мыслей, которые Вы «озвучиваете» в цикле рассказов «Обывательские записки». Хочу признаться, что очень люблю их перечитывать, начиная с самых первых напечатанных в «Омской музе» в 1997-м, помните? Кстати, журнал я специально захватил с собой на телепередачу, чтобы с удовольствием процитировать вот этот фрагмент: «Не подозревал я в себе обывателя. Так воспитан был: прежде думать о Родине, а потом уж – о себе. Оказывается, он, обыватель, просто хоронился до поры до времени от мира, в котором я живу, терпеливо ждал своего часа. Этот час наступил, когда свалилась на нас полная свобода – от хлеба и денег, от слова и дела... Но робкий пока ещё обыватель приобретал во мне устойчивость. Уже не таясь, он заново открывал мне знакомый мир – бережно перевёртывал его с головы на ноги…». Михаил Петрович, пожалуйста, несколько слов об этом «перевёртывании» с головы на ноги (или с ног на голову). И немножко о понятии «обыватель», чтобы нас вообще правильно поняли…

– Испокон веку так было… Вот даже Сибирь-матушка наша: кем она была поставлена на ноги, кем была освоена? О-бы-ва-те-ля-ми! Сюда приезжали, не думая о больших материях, о каких-то огромных масштабах. Люди думали: как себя обустроить, как начать обывать себя на этой земле. Обывать – это значит обживать. Приезжал человек в глухую таёжную деревушку и обывал, обживал её. Люди поднимали эту деревушку почти из небытия. И человек понимал: он производит то, что ему нужно для жизни; он обеспечивает семью, детей – и этим доволен; он помогает детям «встать на ноги» – и этим доволен; достояние, которое он наживает, переходит к его потомкам… И так шло век из века, пока не произошёл в нашей стране вот этот «перелом», пока мы не потеряли в себе обывателя. И вот когда я стал постепенно понимать, на чём стоит земля русская, на чём Сибирь наша держится, – тогда и начал писать свои «Обывательские записки», всё время размышляя: как по-обывательски можно было бы сегодня приспособиться к жизни?.. Да, приспособиться, потому что жизнь – она не зависит от нас; мы к ней приспосабливаемся. «Делать жизнь с кого» – это ушло…

– В Вашем понимании, –  обыватели не только так называемые «простые люди». Это – все: депутаты, дворники, колхозники, премьер-министры…

– Конечно же! Ведь народ – это я, обыватель. И чиновник, и политик, если они обыватели своей земли, тоже – народ. Обыватель думает о том, чтобы себя поставить на ноги, думает о том, как обеспечить свою жизнь. Если он хорошо живёт, – с ним же и людям рядом легче живётся. Он же никогда соседа не обидит, он же, наоборот, поможет ему, чтобы тот быстрее на ноги встал. Обыватель рассчитывает только на себя, отвечает только за свои дела и никогда не навредит себе в своём собственном доме. Наше общее благосостояние наращивается усердием обывателя на всяком поприще (от плуга до компьютера, от кресла до трибуны), его тщанием обустроить жизнь, его старанием приумножить родительское добро на пользу своим потомкам.

Так что обыватель по сути своей является главным человеком в обществе и в государстве. На нём мир держится. Обыватель – это опора всего нашего общества, государства. Чем больше людей будет жить достойно, при этом уважая себя за свой труд, – тем крепче будет и само общество. И вот такие простые, естественные мысли были доступны раньше, были понятны нашим предкам…

– Ваш отец, участник Великой Отечественной, – он ощущал себя обывателем на этой земле?

– Мои деды (и по матери, и по отцу) были крестьянами, и оба они были обывателями – в хорошем, добром смысле этого слова. Они основали деревню, они обеспечивали свою семью достатком, они давали детям возможность начинать не с нуля... Мой отец, всё это восприняв, с трудом мирился с тем, что происходит в стране, в жизни, но не мог ничего сделать против…

Он прошёл войну, от Москвы до Софии и до Белграда дошёл, был четыре раза ранен, был контужен. Однажды он был в окружении, и настолько глубоко, что, как он рассказывал, месяца полтора они только выбирались. Кто-то погибал, кто-то сдавался в плен… Отец говорил: «А ты вот, Миша прислал мне фотографию (а это я со старшим братом сфотографировался, в 1943-м, и отцу отправил) – она и хранила меня. Конечно, это опасно было – хранить в окружении какие бы то ни было документы, снимки. Но как только подумаю о вас… Нет, нет, не выброшу, надо выживать, надо выживать!.. Посмотрю на фотографию – и легче становится; через всё окружение её пронёс…». А спас отца случай. Его нашли почти обмороженного, он был без сознания. Уже в госпитале он узнал, что случайно наткнулся на какой-то штаб, а там самолёт ждали для раненого генерала. Отца с ним и отправили…

И когда он рассказал мне про эту фотографию, я диву дался: ведь, по сути, всё у него было основано на обывательском понимании жизни. Вот тут, на фотографии – семья, я её защищаю; там – мой дом, я его защищаю; есть моя деревня, я её защищаю; а если мы все, каждый, защищает свою семью, свой дом, свою деревню, – значит, все вместе мы защищаем свою Родину!..

И навсегда запомнилось мне, как отец про войну сказал. Сказал спустя годы после войны: «Там, сынок, легче жилось: оденут, обуют, накормят – только знай делай своё дело. Мог и сгинуть, да на то и война. А тут – был не был, жил не жил?..». Страшные слова…

– В рассказе «И своя ноша тянет» Вы написали: «Своей короткой жизнью человек утверждает Вечность». Хочу спросить, Михаил Петрович: это та самая Ваша главная истина, которая рождена жизнью, опытом?..

– Вот это вопрос!.. Понимаешь, Серёжа, в чём здесь дело: это, скорее, не истина, это понимание той жизни, которая была от меня спрятана, понимание жизни моих предков. Я столкнулся с этим совершенно нечаянно. Однажды прохладной осенью отец, легко одетый, в одной рубашке, долго стоял на балконе (мы тогда уже жили в современном пятиэтажном доме). Мама забеспокоилась, что он простудится, сказала, чтобы я отцу пиджак вынес. Я взял пиджак, подошёл к балконной двери, и в этот момент отец обернулся. Он плакал. Я растерялся. Спрашиваю: «Папа, на улице холодно?». А он отвечает: «Нет, сынок». «А отчего ты плачешь, папа?». «Сынок, а ты посмотри: ты понимаешь, ведь всё останется! И дома эти, и небо, и жизнь – это ведь всё останется, это ведь всё всегда будет!..».

А ещё был у меня случай, поехал я как-то в одну деревню с товарищем на рыбалку. Сети поехали ставить рано-рано, солнце только-только стало подниматься. Там островок есть за старицей, весь в метличке… Я просто обомлел от тишины, от необъятного, огромного неба. И вдруг сначала какая-то птичка засвиристела, а потом… Я оглянулся – и вижу: на ровном месте, на метличке – как будто какое-то качание пошло, как будто кто-то живой там затаился. И вот это «качание» всё разрастается, метличка словно гнётся, и – раз! – вдруг ветром подуло! Господи, да что ж это такое!.. Это ведь ветер здесь спал, а потом проснулся!.. Вот оно: жизнь рождается, земля пробуждается!.. Это же всё и до меня было, это же всё и после меня останется!.. Кто ещё придёт сюда, кто увидит, как просыпается ветер?.. И вот это ощущение – оно во мне от отца… Мы приходим в эту жизнь, мы уходим из этой жизни… А вот когда ты остановишься, посмотришь на небо, в сад выйдешь рано утречком (какое бы настроение у тебя ни было!), выйдешь, остановишься на крылечке – небо светлое, бездонное, ветерок дует, земля тёплая и добрая под ногами, – и думаешь думу простую: слава Богу, как хорошо-то, жизнь идёт, и у меня жизнь идёт, и жизнь у меня подходящая. А это всё действительно останется. И надо мне всё, что останется, хоть чуть-чуть украсить тем, чем я могу…

– Вы уже почти сорок лет в Омске… Тривиальный вопрос: стал ли Омск для Вас, томича, «второй родиной»?

– А иначе, Сергей, и не скажешь. Именно – «вторая родина». Половина жизни прожита здесь. Это ведь не просто так…

…Упоминал в начале материала об особой благодарности, связанной с «Омской музой». Так вот, дело тут не просто в том, что Малиновский был в конце 1990-х одним из её авторов. Дело в том, что он самым непосредственным образом причастен к тому, что в 2006-м журнал после долгой шестилетней паузы вновь возродился.

Ситуация с «Омской музой» тогда, в истоке века, была до абсурдности странная и непонятная: с одной стороны – журнал стал лауреатом Всероссийского конкурса среди провинциальных изданий, пишущих о культуре, и получил весьма серьёзный денежный грант Экспертного совета Конкурса, общероссийской газеты «Культура» и «Фонда Форда». С другой стороны – журнал в Омске начали потихонечку «закрывать» (тут и смена власти, и перманентно возникающий «остаточный принцип финансирования Культуры», и т.п.). И закрыли!.. Я «опустил руки». А Малиновский – нет.

Михаил Петрович вместе с Александром Лейфером пишут статью «Мы должны научиться свободе…» – и она появляется (ни много ни мало!) в журнале «Знамя» (№10, 2001-й год). А в статье этой – большой «блок» про «Омскую музу» (процитирую несколько предложений): «…Невозможно не сказать доброго слова об уникальном издании – журнале «Омская муза»… Уже сейчас журнал (пока всего четырнадцать номеров) воспринимается как своего рода энциклопедия – живой источник познания Культуры нашего времени. А что будет с пятнадцатым номером – не знает даже редактор… Может быть, ещё какой-нибудь фонд проявит сочувствие и примет участие в судьбе омского журнала? Может быть, со временем некий садовник в форме чиновника озаботится: а где же наша «Омская муза», первый в истории Омска журнал, посвящённый Культуре? Может быть…».

И я отчётливо понял: всё ещё вернётся на круги своя. И не ошибся: надо просто подождать «садовника». И спустя четыре года я воспроизвёл те слова из «Знамени» в письме-обращении, адресованном новой администрации города. И я никогда не забуду, как радовался Малиновский, когда в июне 2006-го мэр Омска подписал постановление о возрождении журнала «Омская муза»!.. Спасибо, дорогой Михаил Петрович!.. 

…Плохо и трудно без Вас… обывать. Снова открываю «Обывательские записки» Ваши – и перечитываю. Как будто заклинание читаю:

«…Одна опора остаётся – обыватель. Как и в прежние времена, он сумеет и дом свой обустроить, и приодеться прилично, хватило бы только ума радетелям всяких разных окрасов не чинить ему помех…

Всё в этом мире изначально устроено для обывания, то есть для постоянной жизни, для всего сущего на земле – травинки и дерева, всякой твари и человека. Значит, и для меня создан этот мир. Всё так просто...».

…Так просто… И так непросто, дорогой Михаил Петрович!..

__________________________________

P.S. А в 2016 году мне выпала честь вместе с Александром Лейфером быть редактором-составителем книги воспоминаний о Михаиле Малиновском. И она вышла в свет (омское издательство «Амфора»), и эта книга есть во всех библиотеках!..

 

__________________________________

Из биографической справки. 

Михаил Петрович Малиновский родился 2-го января 1933-го года в деревне Бороковка Томской области. Учился в Томском железнодорожном техникуме, в Военном институте иностранных языков (Москва). Работал журналистом в газетах Томской области, электрослесарем на Норильском горнометаллургическом комбинате.

В Омске с 1967-го года. Печатался в журналах «Сибирские огни», «Наш современник», «Омская муза», коллективных сборниках («Молодая проза Сибири», «Сибирский рассказ», «Складчина» и мн. др.), периодической печати. В 1970-е годы руководил Омским областным молодёжным литературным объединением. В 1980-е – литературный консультант Омской писательской организации. Один из организаторов литературных праздников «Омская зима».

Автор книг «Память», «Доверие» (Новосибирск), «До поры, до времени» (Москва), «Старые вещи», «Мир по дороге», «И своя ноша тянет…» (Омск). В 1976-м году принят в Союз писателей СССР. Один из инициаторов создания Омского отделения Союза российских писателей.