Ляля Помидорова

Я люблю арбузы. Ржавые сараи. Петь. А похороны не люблю. У похорон неправильное оформление — бронза и серебрянка по черному фону. Веночки из бумаги и пластмассы. Рюши зачем-то.

Самая любимая, самая добрая на свете Ольга Адамовна. В белом хрустящем халате, с рыбьим жиром, обливаниями и кучей полезных процедур для нас.

Каждый божий день приносит нам с пацанами открытия. Оказывается, это мы учимся дружить, держать слово, «не ссаться» перед лицом опасности, самим пропадать, а товарища выручать.

Это капельница Шустера. Ею я иллюстрирую следующую историю про Магадан-13.

В нашем авиационном поселке, в одна тысяча девятьсот семьдесят примерно пятом году горячего водопровода и канализации, конечно же, не было. Это Колыма. Бараки с засыпными завалинками и толью. Пара шлакоблочных домов и деревянные сарайки — это да. Для мужчин сортир на улице. Для дам и детей — горшок, за занавесочкой, так и быть.  

Население нашего барака жило, в основном, дружно. Взаимовыручка и терпимость, минимум вопросов, никакого осуждения, никаких скандалов. Если били друг друга, то молча и быстро. На Колыме не принято много и громко кричать. Это там не уважают. Сказал — сделал. Таков характер у северян — это правда.

В нашем бараке живет странная, пугающая своим нелепым сочетанием пара — одноногий Жора-танкист и Люба-графиня.

Это чистая правда. И здесь нет литературы, ни капельки. Всё так и было.

Долгое прощальное письмо, написанное под крышей маленького домика во время дождя, барабанящего по жести, и с урчащей под боком кошкой, радующейся моему возвращению из путешествия длиной в 870 км.

Представьте только, это же немыслимо (нам с вами такое присниться могло только под веществами)! Впервые в истории человечества.

Мой папа всегда говорил, что в любой истории главное — кружавчики. А мой профессор говорил, что хорошая подача — это половина успеха.

Ну как переполох...ЧП. Там так мало событий, что любое становится переполохом.

Бодрые наши люди надевают шерстяные маски, мотают шарфы, маскируют свои достопримечательности под разноцветными лыжными штанами и шуршат по ледяным улицам, дышат из недр шапок белым красивым туманом и обрастают белыми же сосульками.

Всё. Я в этом больше не участвую. Сегодня явственно осознала, что это не интересно, не красиво и не волшебно: тонны китайской мишуры и ни в чём неповинные ёлки.

Я была её «Лялечка» и «Деточка», а она моей «Бабуленькой». Она научила меня готовить, стирать, мыть, шить, петь, читать, жить, манерам и держать спину, когда все давно упали. Держу, вот.