Мой путч

Завязка

Рано утром 19 августа 1991 года я с коллегами-программистами работал в компьютерном зале НИЛГТ ОКБ "Карат" на ул. 22 Апреля в Омске. Там оказалось включенным проводное радио. Вместо привычного выпуска новостей, в 9:00 мы услышали в исполнении диктора заявление о болезни Михаила Горбачева, о введении в стране режима чрезвычайного положения и о переходе всей полноты власти к Государственному Комитету по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом Геннадием Янаевым. Не дослушав текст до конца, в полной тишине я произнес слово "путч" и бросился к телефону на подоконнике. Первым я набрал номер Аркадия Мурашова, одного из сопредседателей движения "Демократическая Россия", но у него включился автоответчик, на который я бросил лишь несколько несвязных слов вроде "у вас там путч, а вы дрыхнете без задних ног!" У Сергея Станкевича (народного депутата СССР и РСФСР, одного из лидеров Московского Народного Фронта, ближайшего соратника Бориса Ельцина) телефон тоже не отвечал. Дозвониться удалось лишь Виктору Пименовичу Миронову, председателю Московского клуба избирателей. Ему я уже объяснил ситуацию подробнее и на этом свою миссию по пробуждению московских товарищей посчитал исполненной. Вскользь отметил, что похоже, еще не всех демократических лидеров арестовали… Следом созвонился с Кунгурцевым и Богдановским, договорившись о встрече в редакции в ближайшее время. Тут же отпросился с работы у любимого шефа Алексея Павловича Баранника и помчался на Декабристов, 32. Забегая вперед, отмечу, что больше на эту работу я не вернулся. Более того - это был последний день моего статуса наемного работника. То есть, именно 19 августа 1991 года началась моя полностью самостоятельная жизнь.

Постановка

Ключевое решение по организации сопротивления путчу в Омской области было принято в 11 часов утра 19 августа 1991 года на совещании в редакции газеты "Демократический Омск" в составе ее главного редактора Виктора Корба, его заместителя Владимира Кунгурцева и Сергея Богдановского. Создатель и бывший редактор "ДО" Сергей Олегович Богдановский тогда уже был штатным сотрудником газеты "Ореол", при этом он оставался неформальным лидером демократического движения. Именно он автор названия "Комитет по защите законно избранных органов власти", точно отражавшего политический и правовой статус омского демократического сопротивления. На этом совещании мы вчерне определили персональный состав Комитета, договорились пригласить народного депутата СССР, одного из лидеров Межрегиональной депутатской группы (МДГ) Александра Минжуренко на пост его председателя. Местом нахождения Комитета мы решили сделать кабинет фракции "Демократическая Россия" в здании Горсовета, поскольку у меня как сопредседателя фракции были полномочия по ее использованию для депутатских нужд. Были и запасные варианты, но горсовет казался нам оптимальным - и с точки зрения коммуникаций, и с политической точки зрения. Надо отдать должное тогдашнему председателю горсовета и первому секретарю горкома КПСС Владимиру Варнавскому – он нам не помогал, но и не стал препятствовать работе Комитета, сразу заверив нас, что считает Бориса Ельцина законным президентом России. Нам повезло также, что вечером этого дня в Доме Белова должно было состояться плановое заседание Омского Клуба. Таким образом, даже без дополнительных звонков нам удалось быстро наладить связь с лидерами гражданского актива и вечером того же дня провести расширенное заседание в холле горсовета. Телефоны горсовета использовались для постоянной связи с нашими московскими соратниками. Основным каналом оперативного получения официальных документов из осажденного Белого дома в Москве стали факсы редакций "Ореола" и "Нового обозрения". Здание на Гагарина, 34 на три дня стало центром гражданского сопротивления путчу в Омской области.

Герои

Несколько наших соратников по демократическому движению оказались в те горячие августовские дни в Москве, приняв активное участие в защите Белого дома. Именно они - гражданские активисты Наталья Агафонова и Клавдия Екимова, депутат областного совета Виктор Захарченко, - а также Александр Минжуренко стали одними из первых кавалеров медали "Защитнику свободной России". Среди омских участников сопротивления могу отметить уже упоминавшихся моих товарищей Сергея Богдановского и Владимира Кунгурцева, а также Виктора Бессонова, внесших значительный вклад в прорыв информационной блокады. Анатолий Бабенко предложил создать и возглавил забастовочный комитет Омской области (для его работы мы предоставили офис редакции "Демократического Омска"; за три дня путча я так и не смог выбраться туда и очень переживал, что в случае нашего поражения в руки "врага" могут попасть и пропасть все наши редакционные материалы и архивы). Важную работу по взаимодействию с правоохранительными органами и воинскими частями, дислоцированными в Омске, вели Виталий Божко, Анатолий Горобцов и другие депутаты фракции "Демократическая Россия" в облсовете. Командир экипажа омского авиаотряда Владимир Козлов был готов при необходимости оказать содействие в срочной эвакуации правительства Ельцина из осажденной Москвы на Урал или в Сибирь или отправки отрядов добровольцев в Москву. Но самую большую работу делали наши многочисленные товарищи по движению "Демократическая Россия" – распространяя подготовленные Комитетом тиражи листовок, помогая в организации митингов в разных районах Омска, демонстрируя решимость до последнего отстаивать демократические ценности.

Триллер

Три дня августа 1991 года, кратко именуемые словом "путч", были насыщены событиями, многие из которых вполне можно называть историческими. Время уплотнилось до предела, многие действия, решения, поступки и слова участников никак не зафиксировались – ни на бумаге, ни в памяти. Осталось общее ощущение сверхнапряженности и важности ситуации. В этой обстановке некогда было думать о себе. Не было чувства страха. Точнее, почти не было. При том, что все эти трое суток ситуация балансировала на тонком краю и могла повернуться в любую сторону. Все решения мы принимали быстро и решительно, особо не заботясь о последствиях, в том числе о личной безопасности. Была полная ясность: или мы защитим свою свободу, или потерпим сокрушительное поражение с самыми серьезными последствиями, вплоть до массовых арестов или даже хуже. Впрочем, еще раз: я о таких вещах тогда не думал, и единственный раз за три дня, когда я услышал подобные рассуждения, была ночь 20 августа, когда мы с Леонидом Рыженко, зампредом горсовета, прощались у дверей Омского горсовета. Прощались до завтра, но без уверенности в том, что встретимся на свободе.

Драма

Самый яркий, драматичный сюжет в моих воспоминаниях об августе 1991 – это столкновение Минжуренко и Кулинича. Картинка, на которой два разгоряченных мужика стоят с разных сторон теннисного стола в фойе здания радиокомитета, не теряет красочности и спустя двадцать лет. Они тогда чуть было не сцепились в рукопашной. И нам – мне, Борису Тюлькову, Леониду Рыженко – с трудом удалось успокоить главных фигурантов этого действа, предложив продолжить "переговоры" в более спокойной обстановке в кабинете председателя комитета по телерадиовещанию, на втором этаже этого здания. Впрочем, миссия, с которой ранним утром 21 августа группа народных депутатов прибыла к председателю телерадиокомитета Александру Кулиничу, не увенчалась успехом: он наотрез отказался исполнять требование о немедленном обнародовании в эфире омского радио текстов указов президента России. За этот поступок Александр Викторович затем стал одной из главных жертв мягкой "охоты на ведьм", лишился поста, на который был назначен журналист, народный депутат РСФСР Сергей Носовец. Впрочем, почти все участники этой истории впоследствии неплохо устроились и встроились в разные места "вертикали власти". В том числе и заместитель Кулинича Юрий Коробченко, который, выпроваживая нас, заявил мне, что-то вроде "вы не понимаете: настоящие преступники – те, кто вместе с Горбачевым и Ельциным разваливают СССР".

Фарс

Постыдную роль в период путча сыграло тогдашнее "областное руководство". На экстренном расширенном заседании обкома КПСС при обсуждении вопроса об отношении к ситуации в стране в связи заявлением ГКЧП выступили все руководители областных и городских структур власти и управления. Большинство из них постарались занять как можно более невнятную позицию по формуле "ни нашим, ни вашим, а урожай собирать". Одним из лидеров этой группы "консерваторов" был тогдашний председатель облисполкома Леонид Полежаев. Впрочем, явные симптомы медвежьей болезни 19-21 августа 91 года не помешали ему быстро сориентироваться после провала путча и, воспользовавшись неуверенностью или прямым предательством "демократических лидеров", утвердиться на месте хозяина области на долгие двадцать лет. Это все, как говорится, другая история, но корни ее лежат в августе-сентябре 1991 года.

Финал

Утром 22 августа ситуация была все еще неопределенная. Ходили разные слухи. На этот день мы организовали целую серию митингов в поддержку демократии и законной власти России в разных районах города. Чтобы успеть поучаствовать во всех митингах – у Цирка, в центре, около ДК "Нефтяник", - воспользовались микроавтобусом, который по моей просьбе предоставил Юрий Шойхет (тогда один из лидеров бизнес-сообщества, а чуть позже - первый мэр Омска). К полудню, к моменту начала очередного митинга стало известно об аресте членов ГКЧП и "победе августовской революции". Я так устал за эти трое суток, что не только отказался от выступления на митингах, но даже не вылезал из машины. На заседании нашего Комитета было принято его не распускать "вплоть до окончательной победы над путчистами и их пособниками". Депутат горсовета Сергей Хрусталев нашел где-то трехцветное полотнище старого российского флага, который демократы считали "своим", и заручившись поддержкой Комитета, вывесил его из окна здания Горсовета.

Эпилог

События, последовавшие непосредственно за неудавшимся путчем, оказались, пожалуй, еще более драматичными. Впрочем, для меня и небольшой группы моих самых близких соратников этот большевистский шабаш, осуществлявшийся под прикрытием "демократических" лозунгов не был неожиданным – мы еще с конца 1990 года занимали достаточно критичную позицию в отношении группировки, превратившей широкое гражданское движение в вождистскую "партию Ельцина". Но ни остановить, ни даже затормозить процесс "реформ", в ходе которого произошло лишь незначительное обновление номенклатурно-олигархического слоя с сохранением и даже усилением авторитарных тенденций, мы уже не могли. Я ничуть не стыжусь своего активного участия в борьбе против ГКЧП в горячие дни августа 91-го – это был для меня совершенно естественный нравственный и гражданский выбор – защита права и свободы от произвола и диктатуры. Но от награждения государственной медалью "Защитнику Свободной России" я все же отказался. Потому что не мог принимать ее от людей, предавших российскую демократию.

Впервые опубликовано на сайте автора 10 августа 2011 года.