Сергей Ройз: «Цирк не перестает меня удивлять»

Каждый год в третью субботу апреля те, кто создают сказку на цирковой арене, заставляют поверить в магию, без устали смеяться и замирать от невероятного зрелища, отмечают Международный день цирка. В 2008 году был учрежден Европейский день цирка, а двумя годами позже дата получила международный статус. В этом году праздник выпадает на 17 апреля.

К этой дате мы начинаем серию публикаций о сотрудниках Омского государственного цирка. Эти люди любят цирк, живут им и, можно сказать, что творят его историю. 

1

Первым нашим гостем стал бессменный дирижер оркестра Омского государственного цирка Сергей Ройз. Музыкант вот уже более 40 лет работает в цирке.

— Сергей Ефимович, уверены, что вы, как и все мы, с нетерпением ждали открытия Омского цирка, который был закрыт почти год из-за пандемии. Как вы пережили этот год?

— Прошедший год был сложным. Приходилось и преподавать в онлайн-режиме, и даже записывать небольшие произведения из собственной квартиры. Но мы рады, что вернулась жизнь и в заведения, где мы играем для поклонников нашей группы, и в родной цирк, которому отдал более 40 лет жизни.

— Философский вопрос: сорок лет — много или мало?

— На одном месте, причем руководящим работником — много. Сорок лет назад, будучи студентом музыкального училища имени Шебалина, я и представить  не мог, насколько долгим окажется мой «цирковой роман».

В цирковой оркестр меня пригласили на освободившееся место гитариста. Тогда оркестром руководил Федор Петрович Поспелов, замечательный представитель целой династии музыкантов. Первой программой для меня стал цирк Игоря Кио: высший уровень во всем, от режиссуры до трюков. Нужно было этому уровню соответствовать. Во время представления Федор Петрович показывает: играй соло! Как экзамен-экспромт на чистку с листа, на чувство ансамбля, на умение играть по руке дирижера… Своего рода «сдача на права» — только не автомобиль водить, а быть частью циркового оркестра. На то, чтобы произвести хорошее впечатление — одна попытка: или получится, или нет.

— Судя по всему, у вас прекрасно получилось.

— Старался… До этого я играл в оркестре кинотеатра «Художественный»: мы создавали зрителю настроение перед сеансами, исполняли песни советских композиторов, инструментальную музыку, немного иностранщины — назовем это так. В перерывах бегал в Шебалинку на занятия... 

2

— Почему вы решили связать свою жизнь с музыкой?

— Мой отец, Эфраим Симхович, или Ефим Семенович, профессионально играл на баяне, был директором школы искусств в Междуреченске. Он почетный гражданин Кузбасса, Путин ему даже орден дал за заслуги... Родом из еврейского местечка, перед войной они с семьей перебрались в Сибирь, а в начале сороковых всю их деревню сожгли немцы. Я родился в Томске. От генетической памяти никуда не денешься, хотя я и рос без отца: меня воспитывала моя мама, латгалка Эльвира Люциановна. Первые уроки музыки мне давала моя тетя Аня. А уроки жизни — коммуналка  и улица. Когда за тебя некому постоять, приходится быстро освоить науку защищать себя самому.

— Дрались?

— Без этого было невозможно, хотя как мудрый еврейский мальчик я старался искать компромиссы. Причем иногда подходили по двое-по трое. Ты мог получить по шее в любом случае, потому что они сильнее. Но совесть была чиста: что мог — сделал, даже если и возвращаешься домой с фонарем под глазом.

В армии было спокойнее, чем в детстве. Я играл на тромбоне в военном оркестре танкового училища. Дирижер — Роберт Давидович, старшина — Владислав Израилевич, инспектор — Мойша Симхович. Отличные музыканты с хорошим чувством юмора. Дирижер преподавал в Шебалинке. Я расписывал партии, делал аранжировки — и он давал мне за это увольнительные.

«Мне кажется, что судьба человека в принципе
предопределена. Мог бы я стать кем-то, а не музыкантом? Сложно представить». 

— Николай Павленко. Ныне уже не работающий в манеже (он является советником генерального директора Росгосцирка). Он выходил с дирижерской палочкой, тигры его слушаются, будто все понимают. Мы познакомились в 1989 году, я уже работал в цирке. Именно Павленко рекомендовал меня на поездку в Германию. Память на всю жизнь: мы застали тот день, когда там ломали Берлинскую стену. Недавно виделись: Николай Карпович каким был джентльменом, таким и остался.

Некоторых артистов — нынче народных и заслуженных — помню еще малышами, которые бегали по закоулкам нашего цирка. Артурчик Багдасаров или Славик Запашный — ведь дети артистов, как правило, на гастролях с родителями, а потом продолжают великие цирковые династии. Артурчик в детстве был настоящим хулиганом! В начале 90-х я привез из Германии модный автомобиль Volvo. Отдыхаем мы как-то в цирковой гостинице, а мальчуган то туда, то сюда, и при этом так хлопает дверью, что стены шатаются и трещат! Сделал ему замечание — а после этого обнаружил на своей новенькой машине словечко из трех букв, нацарапанное гвоздиком. Артурчик тогда, конечно, не признался. (Смеется.)

Никакой профдеформации у меня нет. Цирк не перестал меня удивлять, несмотря на то, что я многое видел. Переживаю и за гимнастов, и за дрессировщиков. По-прежнему мне интересны цирковые артисты – это удивительные люди. 

«Я в жизни придерживаюсь того же принципа: труд и
стремление делать свою работу на «отлично».

4

— Вы работали с шестью директорами цирка. Чем для вас уникален сегодняшний Омский цирк?

— Сегодня хочется работать. Раньше, знаете, бывало так: ну нет работы и нет, мол, что ж поделаешь… А теперь хочется быть востребованным, приносить пользу. Каждый день. Чувствуешь себя частью единой сплоченной команды. Мне нравится работать с Еленой Филипповной Агафоновой: грамотное администрирование и при этом непрерывное творчество. Сегодня в цирке работают люди, с которыми легко, с ними ты на одной волне. 

— Что главное для вас как дирижера?

— Главное — музыкальный авторитет, профессионализм, внутренняя культура общения и порядочность. С огромным уважением отношусь к труду музыкантов. Это не «собачки по вызову»: «сидеть, лежать, играть!..» Это удивительные люди, созидатели. Ведь профессия музыканта — очень творческая, сложная, в ней нужно постоянно выкладываться как физически, так и эмоционально при этом нельзя стоять на месте. Меняется мышление, стили музыки — и надо держать руку на пульсе. 

Наш цирковой оркестр — как слаженный организм, швейцарский механизм, которому задает ритм сердце нашего оркестра — ударник. Когда мы вместе, это ощущение свободного полета. Это чувствую я, сами музыканты, это — что важно! — чувствуют и артисты. Когда начинаем играть увертюру, создается невероятная атмосфера праздника. Когда играем мощную коду, к примеру, во время парада артистов — зал ликует. Моя основная задача — сохранить эту замечательную творческую единицу в омском цирке. В последнее время приглашают выступать на лучших площадках нашего города: это и концертный зал Омской филармонии, и открытые сцены во время культурных мероприятий города и области.

В нашем оркестре работают мужчины. Это тяжелый труд — играть на духовых инструментах, он приравнивается к труду шахтеров: льготный стаж — 25 лет. В цирке сегодня для вас на фортепиано играет легенда джазовой сцены Григорий Бровик. Повелитель ритмов и ударных, сердце нашего оркестра — Станислав Сезонов. Мои студенты, которых учениками привел сюда — саксофонисты Евгений Калинин, Владимир Мельников, Евгений Винницкий, Алексей Маслаков. Бас-гитара — Виталий Алгазин, надежная вторая труба — Василий Шулаев, лирик-трубач — Вячеслав Самохин, тромбонисты — Вячеслав Борисов и Игорь Антипов. Говорят, играть высокие ноты — значит, быть ближе к Богу. Наш «космонавт» Сергей Корнеев берет высокие ноты на трубе.

— Вместе с вами — тринадцать человек. Для вас это счастливое число?

— Для меня да — причем всю жизнь! В 1979 году за 30 копеек в лотерею выиграл «ВАЗ-2113». Причем сумма чисел в билете тоже составляла 13. Мне было двадцать два года. Пришел в магазин, на последний рубль попросил дюжину медиаторов, каждый по копейке, а в кассе сдачи не оказалось — пришлось взять лотерейными билетами. Дошел до сберкассы, чтобы сверить номера: первый — мимо, второй тоже, а с третьим выиграл! Пять лет ездил на этой машине…. А сейчас у меня «Додж». Когда покупал автомобиль, багажник кейсом от гитары померил: входит нормально — отлично, беру!

— Вы известны в Омске не только как главный дирижёр омского цирка, но и как преподаватель университетов и создатель одной из самых популярных групп нашего города Bridge to you, участники которой — ваши же студенты. А как родилось её название?

— С нами пел китаец Кеннет Ю, который приехал из Калифорнии преподавать английский язык студентам ОмГУ. Он с детства мечтал стать рок-звездой, и вот здесь, в далекой Сибири, его мечта в какой-то степени осуществилась. Название для группы придумал он, обыграв свою фамилию и придав тот самый смысл, который отражал и наши чаяния — «Мост к тебе».  Нужно суметь сыграть самые разные композиции: от попсы до современного джаза. По-прежнему играем сами, безо всяких фонограмм. Большой коллектив, живое звучание, всё от сердца. К сожалению, этот пласт музыки вымирает, все заменяют компьютеры, роботы… Но мы держим планку. Для меня это как современная швейная машина-автомат, где достаточно задать программу и нажать на кнопку, — и старая-добрая машинка Zinger: там и ниточку надо вставить руками, и весь процесс чувствовать… Зато изделие потом выходит не массовое — штучное, индивидуальное.

«Живая музыка отличается от фонограммы, как хорошее блюдо из рук фанатично преданного своему делу шеф-повара — от бездушного фастфуда…»

— Зависит ли, на ваш взгляд, характер человека от музыки, которую он слушает?

— Конечно! Мой педагог Валентина Григорьевна Патрашова, из первого выпуска Гнесинки, говорила: если чувствуешь, что не хватает техники, надо давать упражнения на моторику, но не менее важно, что ты можешь пропеть мелодию. Одной техникой сыт не будешь… А для того, чтобы хотелось петь, нужно выбрать правильный репертуар. Когда я поступал Шебалинку, у нас не было отделения гитары: я учился на отделении русской домры. Сегодня преподаю сам, учу играть на акустической, бас- и электрогитаре, веду классы импровизации, ансамбля, аранжировки. Мои бывшие студенты выступают на фестивалях и концертах, среди них есть крепкие исполнители и преподаватели, они — по всему миру, и я ими горжусь. Недавно Евгений Брылев выступал в Санкт-Петербургской академической филармонии имени Шостаковича. Он прекрасный гитарист, виртуоз, но все равно волновался. «Женя, ты достоин играть на этой сцене!» — поддерживал я его по телефону.

Я преподаю в трех учебных заведениях: в колледже культуры, в музпедколледже и на факультете культуры и искусств ОмГУ. Причина проста: для меня очень важно то, что останется после нас.

«Учить – это тоже непросто: нужно увидеть в ученике
будущего артиста и развить его талант».

— От каких звуков у вас самого сердце поет?

— Сегодня это смут-джаз — «мягкий, приглушенный джаз», фанки-фьюжн…. Шансон порой нравится. Не так давно оценил и полюбил грузинскую музыку — у нее мощнейшая энергетика. Среди звуков, от которых душа поет, — стук детских сандалий по дорожкам во время семейной прогулки. Счастливый смех жены. «Го-о-о-ол!» — голос четырехлетнего сына, который забивает в ворота, пусть даже пустые. Довольные возгласы моих музыкантов: когда другие счастливы, я тоже счастлив. Овации и крики «Браво!» цирковой публики. Шорохи летнего дождя за окном. 

— Вы счастливый отец. А каких принципов придерживаетесь в воспитании сына?

— Стараюсь быть для Серёни примером, задавать правильные моральные векторы. А он в свою очередь учит меня позитивно относиться к жизни. Он мальчик радостный, восторженный, благодарный. Купил ему барабаны, кстати. У мальчишки отличный слух и стопроцентное чувство ритма: весь в родителей! Моя жена — солистка музыкального театра. Всю жизнь я мечтал о сыне. Дом к тому моменту построил, во дворе коллеги по оркестру в свое время посадили три десятка елей. Сейчас они уже высотой до третьего этажа! У меня взрослая дочь, внучка сейчас учится в Оксфорде. А теперь и сын есть… Так что я счастлив и дома, и на работе. Получается двойное счастье.

— Куда вы хотели бы отправиться, будь у вас возможность оказаться в любом месте планеты?

— В Австралию — для меня это страна-загадка. Всю жизнь мечтал там побывать! А вообще мы очень много гастролировали, с цирком Филатовых объехали всю Южную Корею и Японию, много раз были в Европе. Но уехать из Омска навсегда я никогда не хотел: не надо, как говорится, путать туризм с эмиграцией. Кроме того, здесь я нужен людям, а чувствовать себя нужным — тоже большая составляющая счастья.

℗