Прощай, актёр-легенда!

И пусть он не столь часто, как хотелось бы, снимался в кино, – но в Алма-Ате, в русском театре драмы им. М.Ю. Лермонтова он был воистину «брэндом» театра.

…Благодарен давнему другу Толоконникова – писателю Юрию Моренису – за то, что познакомил меня с Володей в сентябре 2006-го, когда алмаатинцы был в Омске на гастролях (на фотке – мы втроём на скамеечке театральной сидим)…

1

А ещё я был рад, что успел подарить актёру в тот его омский приезд свою книгу, в которой есть раздел, связанный с «Собачьим сердцем» М.А. Булгакова – несколько песенных текстов для одного театрального проекта. Признался Владимиру, что все они были навеяны в том числе и сыгранной им ролью Шарикова из легендарного фильма режиссёра В. Бортко… Хорошо помню, что Толоконникову больше всего понравился финал «Печального зонга профессора Преображенского»:

«…И всё же, заглянув в собачью пасть,
я понял – и уже не по бумагам, –
что расплодится Шариковых масть
под пролетарским Швондеровым флагом».

…В уже упомянутом 2006-м омичи буквально расхватывали в кассе нашего театра драмы, на сцене которого шли гастроли Алма-Атинского театра, не только билеты на спектакли с участием Толоконникова, но и подарочные открытки с его портретом… Давно храню эту открытку, подаренную мне Владимиром… С очень тёплыми и добрыми его словами на обратной стороне, адресованными мне…

…Прощай, Владимир!

Очень больно и грустно думать о том, что не стало ещё одного «актёра от Бога».

* * *

Из зонгов-вариаций к спектаклю-проекту по повести М.А. Булгакова «СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ»

Идеологический зонг-монолог тов. Швондера

Мы открыли в Завтра дверь,
Прошлое отринули!
Все – товарищи теперь,
«господов» мы скинули!

Не за этим Зимний брал
пахарь наш и сеятель,
чтоб семь комнат занимал
буржуазный деятель.

Мы решили (вот – печать
домоуправления):
будем всех вас уплотнять.
До искоренения!

Коммунальность – шаг вперёд!
Люди к ней — готовые!
Это раньше у господ –
спальни да столовые.

Наш домком решил начать
прилагать старания:
мир насилья разрушать
вплоть до основания!

Слово наше – карабин!
Дело – эпохальное!
Убежденье наше – ин-
тернациональное!

Ясен путь, когда в руке
красная бумажица.
Тот, кто раньше был никем, –
в с е м  теперь окажется!

И не быть теперь в плену
бедным и униженным!
Объявив дворцам войну, –
мир подарим хижинам.

Угнетённых больше нет!
Жизнь теперь – свободная!
Домовой наш комитет –
это власть народная!

Нам не быть уже на дне!
Действуем практически!
Занимать семь комнат – не
по-коммунистически!

Частушки, которые вполне могли быть популярны как среди пролетариев, так и среди остатков буржуазной интеллигенции

Ставлю «галочку»,
что жизнь прекрасная.
Эх, яблочко
моё красное!

Ты вдаль катись,
да круглой штукою!
Заменили гипофи́з –
стал я сукою!

Нет проблéм совсем
в природе женского
для профессора
Преображенского.

Ой, мяско с хренком,
ой ты, корм в коня,
ой, родной домком,
ты расширь меня!

Для московских дур
готовят сволочи
из котячьих шкур
шкурки кроличьи.

Эх, яблочко
моё красное!
Ставлю «галочку»,
что жизнь – прекрасная!

Печальный зонг-вывод профессора Преображенского

Я чувствовал в тот триумфальный день,
по гипофизу скальпелем скользя:
фабриковать искусственно людей –
нельзя.

Я чувствовал! Но разум был упрям.
И искренне я думал (я не лгу),
что сделать вместо эры Октября
я эру Человечности смогу.

Но я, признаться, рад, что в лужу сел.
Забыв, что у Природы – колея, –
додумался! – улучшить захотел
породу человеческую я!..

К чему теоретический мой вздор?
Природа рассуждает без вопросов.
Какая-нибудь баба с Холмогор –
раз-два! – и получился Ломоносов.

А если кто Природу победит,
в неё ворвавшись властно и мятежно, –
тогда эпоха Швондеров плодит.
А Шариковы – просто неизбежны.

Так было с незапамятных времён.
Так будет. Кто бы что там ни пытался!
И это – эволюции закон.
А я в неё – со скальпелем собрался...

И всё же, заглянув в собачью пасть,
я понял – и уже не по бумагам, –
что расплодится Шариковых масть
под пролетарским Швондеровым флагом.