Таланты и «покойники»

Есть в Омске уникальное место, намоленное, вобравшее в себя энергетические токи и культурные коды, место, где всегда можно приобщиться, прикоснуться, пропитаться и просто, не стыдясь, открыть рот перед талантливой работой талантливого мастера. Дом художника называется.

11 февраля здесь, наконец, уже раздали всем сёстрам по серьгам и определились с почётным званием «Лучший художник – 2018». Жаль только, что в этот упоительный вечер рядом с творцами не оказалось ни одного мецената, ни одного высокопоставленного чиновника от Великой Омской Культуры. Впрочем, как говорится, если у тебя в детстве не было велосипеда, а сейчас у тебя «бентли», то у тебя всё равно в детстве не было велосипеда…

1

Почтенные мэтры, как тени, бесшумно бродили меж картин, скупо делясь впечатлениями. Среди прозрачных акварелей и нежных пастелей мой подслеповатый глаз ни разу не наткнулся ни на замгубернатора, ни на министра культуры. Для меня так и осталось загадкой, по какой причине сиятельная публика не почтила своим присутствием финал 14-й выставки на лучшее художественное произведение.

А между тем экспозиция была прелюбопытная: внимательному тонкому зрителю было на что посмотреть, о чём подумать. Первые же работы — «Масленица» Сергея Сочивко и дивные эмали Татьяны Колточихиной (художница стала лучшей в номинации «Декоративно-прикладное искусство») — радостно приветствовали  всяк заглянувшего на огонёк. От «Соседей» ли Евгения Дорохова, от головы ли «Служилого» Михаила Минина в душе встрепенулась приятная рапсодия. Всё-таки наши — лучшие.

Я не знаток живописи, но, поверьте, мне есть с чем сравнивать. Посетив не одну выставку современного искусства в братской Италии, я могу сказать: «Нам есть чем гордиться!» Но мы не умеем (или не хотим?) этого делать.

…Март 2018-го. Пиза. В залитом солнцем холле средневекового палаццо, где тосканский герцог Козимо Медичи тайно встречался со своей фавориткой, его земляк открыто демонстрирует плоды творческих бдений. Мы с мужем пристально вглядываемся в хаотичные мазки: этому ли нас учили великий Леонардо и Микеланжело-свет-Караваджо?

Вино льётся рекой, дым коромыслом, музыка. Муж, обнаруживший под столиками внушительную батарею бутылок, ставит диагноз: «Вот это я понимаю, ценители искусства, выпили больше, чем нарисовали». 

Автор, сплошное Дольче на Габбане, в душе явно считает себя нимбоносцем, распушил ботву, объясняет, каким концом держать кисть, чтоб такое сотворить. Публика, шумная, нарядная, выпадает в осадок, «не отходя от кассы». Творец сияет, как начищенный бампер, и предлагает восхититься «инсталляцией». Мы в недоумении таращимся на пластиковые стулья: красный, жёлтый, зелёный. Вот чем тайно занимаются итальянские художники, придав лицу осмысленное выражение!

2

Наше чадо, мамин цветочек, папин хрюнечка, бегает вокруг «высокохудожественного» пластика, собирая комплименты: «Белло бамбино!», и куратор проекта, безошибочно угадывая нездоровый интерес руссо туристо к стульям, начинает что-то оживлённо щебетать.

Я молчу. Не потому, что не знаю, как по-итальянски слово «г…но». Просто не хочется портить человеку праздник.

Чтобы представить подобное в Доме художника — это вы о чём? Даже смешно слушать. Мыслимое дело! Омский творец предельно скромен и самокритичен. Никакого самолюбования. При всяком удобном случае посуду для елея не подставляет.

Омский культурный чиновник тоже лишний раз не удосужится выйти из комы. Кто-петь знает,  если нашему художнику вымостить все дорожки и выкосить все тернии, он, чего доброго, и творить перестанет?!

Итак, в Доме художника праздником не пахло. Хоть убей. Не гремели бубны и кимвалы, молчали фортепьяна, в углу сиротливо нахохлилась ёлка в шариках, «ответственная» за праздничное настроение на церемонии награждения. На душе было тоскливо, как будто в зале покойник.

Впрочем, слово «церемония» в данном случае громкое и неуместное. Вручали «накопившиеся» за минувший год поздравления и награды. Может, оттого и желающих получить «накопившееся» было немного.

А хотелось, блин, как при царе-батюшке, чтоб Большую золотую медаль на грудь и шестилетнее совершенствование мастерства в Италии за счёт российского императорского двора. Ну, или Администрации президента, что тоже, наверное, неплохо.  

Когда нашим замечательным художникам выдавали дипломы, почётные грамоты и благодарственные письма от губернатора, хотелось уже, как Маяковскому, поинтересоваться «во весь голос»: а где же омские благотворители? где все эти щедрые люди, жадные до графики,  живописи, скульптур и ДПИ? где, говоря словами Шаляпина, «все эти мужики, Алексеевы, Мамонтовы, Сабашниковы, Третьяковы, Морозовы, Щукины, эти козыри в игре нации?» И почему региональный Минкульт не ведёт просветительско-разъяснительную работу среди «владельцев заводов, газет, пароходов»?

3

Из слов председателя Омского отделения Союза художников России Андрея Машанова мне отчасти стала понятна сдержанно-унылая атмосфера в храме искусств. «Во-первых, это отчётная выставка нашего отделения Союза художников,  чтобы мы понимали, что художники делают в мастерских, — подчеркнул он. — Идут разговоры, будет ли безвозмездное пользование мастерскими или его не будет. И эта экспозиция — один из показателей того, что художники работают, а не сидят, чаи распивают».

Первый раз довелось услышать, как творцы оправдываются: мы, мол, здесь ванек не валяем, небо зазря не коптим…

Увы, искусство — «продукт избыточный и ненеобходимый». Оно «лишь» украшает нашу жизнь.

Выставка-конкурс «Лучшее художественное произведение 2018 года» две с половиной недели украшала жизнь города на Иртыше. Мои мысли осторожно блуждали меж величественных диптихов и триптихов, прорывались сквозь философичные дебри «Экклезиаста» Андрея  Машанова и «Кукол» Игоря Санина (он получил Диплом III степени в номинации «Графика»), мне  подмигивали два раздетых мужика из «Разговора о русской бане» Владимира Белоусова и череп с «Жертвоприношения» Евгения Тонких, улыбалась «Папина дочка» (автору, Виталию Шевченко, запечатлевшему маленькую дочь Василису, вручили Диплом I степени в номинации «Скульптура и монументальное искусство» и «Приз зрительских симпатий»), надо мной откровенно издевался фантастический «Переход» Ольги Кошелевой (художница стала лучшей в номинации «Графика»)...

...а потом я погрузилась в кичигинский «Туман».

Бесконечно можно смотреть на три вещи: огонь, воду и картины Георгия Кичигина. Это, без преувеличения, наше солнце, которое, не заходя, сияет над всей территорией Омской области, а также Российской Федерации. Кичигин — магический, притягательный, ни на кого не похожий. У него славное худграфовское прошлое, его произведения хранятся в Третьяковской галерее и за рубежом. Творчество омского мастера не оставляет равнодушным никого. Его любят все: близкие, средние, дальние и даже самые дальние.

За «Туман» Георгия Кичигина (мастер, увы, не присутствовал на празднике) наградили Дипломом I степени в номинации «Живопись». Впрочем, заслуженному художнику России к подвигам не привыкать: в прошлом году («ВОмске» писал об этом радостном событии), «Пазлы. Врубель. Достоевский. Ульянов» принесли ему диплом аналогичной «пробы» и «Приз зрительских симпатий».

Я долго разглядывала детали «Тумана» — победителя, ловила «нежные» взгляды профессионалов, давно и с успехом пишущих о культуре, уходила в самоедство в духе «тварь ли я дрожащая или право имею» рассуждать о творчестве Георгия Петровича, гипнотизировала взглядом раскинутые на полотне руки художника, налаживала с ними контакт, не решаясь высказать своё мнение вслух кому бы то ни было из присутствующих. Я боялась сесть в калошу, упасть лицом в грязь, пускай даже и художественную. Так, наверное, и стояла бы по сию пору, склонив голову под полновесной тяжестью таланта, который с младых ногтей с кистями и красками на «ты», если б на помощь мне не пришёл искусствовед Владимир Чирков.

4

Владимир Фёдорович Чирков — это скала отечественного искусствоведения, на которую благодарно опираются многочисленные творцы и коллеги. Вот его мнение о «Лучшем художнике -2018»:

— Меня выставка обрадовала. Некоторые художники прямо на глазах прибавили в профессионализме, в образной структуре.

Всё проверяется контекстом. Когда ты смотришь искусство в контексте других регионов, тогда  на самом деле видишь его высоту.

Этим летом  я побывал в Красноярске, Иркутске, Улан-Удэ, во многих городах, и не могу сказать, что ситуация в Омске отличается кардинально.

Ещё  в конце 80-х годов прошлого века  у нас сложилась ситуация, которую искусствоведы назвали омским полистилизмом. Это означает, что в нашем регионе нет единой школы, но присутствует большое разнообразие стилистических особенностей. Одни художники пишут в классической, реалистической манере, другие — в академической традиции, кто-то работает в русле авангарда начала прошлого столетия. В конце XX века, когда происходило наслоение разных культур: европейских,  русских, азиатских, — возникли  совсем новые явления, такие, как сибирская неоархаика.

И когда попадаешь на подобную выставку, то сразу автоматически сравниваешь, а что там в Иркутске, в Тюмени, в Омске?

Я подтверждаю: тенденция полистилистических особенностей, когда  рядом с реализмом можно увидеть абстракцию, — это достоинство Омска. Ещё десять-пятнадцать лет тому назад у нас наблюдалось ослабление тематической картины, жанрового портрета. Сегодня в Омске художники стали возвращаться к этому, и не просто тематически, а концептуально. В их работах есть глубоко запрятанная идея, а смысл, как говорил режиссёр Андрей Звягинцев, вынесен за пределы картины, то есть зрителю.

Зритель смотрит работу Георгия Петровича Кичигина и задаёт вопрос, почему художник отвернулся от нас? Что это значит?

Когда классические архетипы размыты и мир чуть-чуть пошатнулся, находится в неравновесии, художник парит. Этим парением Георгий Петрович подчёркивает время неустойчивости и неопределённости в мире. Обратите внимание на лессировочную живопись, которая создаёт атмосферу марева, над которым плывёт художник. Это искусство, рассчитанное на умных людей.

По формату картина тоже намёк. Взгляните на чуть парящую в усечённом кресте фигуру. Задайтесь вопросом, что с нами происходит?

Традиционно Георгий Петрович Кичигин берёт приз зрительских симпатий. В этом году он его не взял, но его «Туман» — вещь, которая призывает человека думать. Сейчас таких произведений немного, даже на этой выставке.

Что же касается самого Владимира Фёдоровича, который, как писали СМИ, якобы покинул наш город, то, по его словам, он «отработал полгода по договору в Иркутске и, зная о большом объём работы в Омске, вернулся в надежде найти место в своём музее «Искусство Омска».

Известный искусствовед надеется, что его знания и опыт пригодятся в родном городе, а от его помощи не откажутся в создании постоянной музейной экспозиции, поскольку «без неё — это не музей, а выставочный зал».