Владимир Быстров: и в море, и на суше — на высоте!

В декабре профессиональное сообщество энергетиков традиционно отмечает свой праздник. Крупнейшее предприятие электросетевого комплекса Сибири постоянно развивается, меняется, активно внедряя новые технологии. Неизменным остается только одно — люди, Профессионалы с большой буквы, которые работают в компании Россети Сибирь в Омской области. Наш рассказ — о тех, кто наполняет компанию внутренней энергией и ведет её к успеху.

Один из тех, чье имя по праву вписано в историю становления и развития Омской энергосистемы — Владимир Вениаминович Быстров. В ноябре энергетик с 33-летним стажем отметил свой 92-й день рождения. Но и сегодня он в мельчайших деталях помнит истории своего военного и рабочего прошлого и охотно делится воспоминаниями.

Через год после начала Великой Отечественной войны тринадцатилетний Володя, едва окончивший школу-семилетку в родном Исилькуле, пошел трудиться техником телефонно-телеграфной связи. Объясняет: жизнь такая была, надо было на кусок хлеба зарабатывать. Ремонтировал громоздкие «эриксоны», следил, чтобы ручки у телефонов крутились да все батарейки работали исправно. Мечтал стать настоящим инженером, но жизнь распорядилась иначе: его наставника забрали на фронт, а самого Володю отправили в радиоузел монтером. Начальник, пара дежурных да он один на дюжину радиоточек. Маленький, щуплый, про таких говорят: непонятно, в чем душа держится. Бывало, шел по дороге — монтажные когти (приспособления для подъёма на опору) за ним по земле волочились.

— Это сейчас привыкли долго учиться и только потом уж на работу, — рассказывает с улыбкой Владимир Быстров. — А тогда практика, еще раз практика. Вскарабкался на восьмиметровую опору, а снизу объясняют, что и как делать. Вот так и учились. (Смеется. )

Говорит, страха не чувствовал: ни в первый раз, ни после того, как кулем рухнул на землю вместе с подгнившей опорой. Каким-то чудом успел сгруппироваться. Пот со лба утер — и побежал начальству о происшествии докладывать.

Отца призвали в 1942, но служил он недолго: подорвался на мине и вернулся в Исилькуль. Жили, пожалуй, лучше середняков: содержали большое хозяйство. Отец держал винную лавку. Мать научилась печатать на «Ундервуде», работала в сельсовете машинисткой.

«Война во все судьбы свои коррективы внесла», — качает головой Владимир Вениаминович.

В 1944 году ему пришла повестка: мобилизован на флот, направляется во Владивосток. И подпись легендарного капитана Мезенцева, который в том же году возглавил Дальневосточное пароходство. В Исилькуле повестки вручили пятерым. Лишь двое из них получили девять классов образования, а младший из будущих матросов едва окончил пятый. Медкомиссия — и вперед, на курсы сержантов в Приморский край, на станцию Раздольное.

— Самая дальняя дорога у меня до этого была — Омск-Исилькуль, а тут! — вспоминает Владимир Вениаминович. — Горные хребты, таёжные леса, озера, кедры. Паек у нас, молодых парней, был скудный: в день 600 граммов хлеба делили на три приема пищи. Сначала к хлебу масло давали, потом — американский плавленый сыр. По вкусу похожий, но на хлеб не намажешь. Рядом с нашей казармой на сопке грецкий орех рос. Голодные, бегали туда, грызть орехи — в августе еще твердые, терпкие, незрелые. Рот и руки после них были чернее сажи.

Учили будущих моряков с восьми утра до восьми вечера, чтобы форштевень и ахтерштевень* не путали. А после отправляли служить кочегарами, машинистами, мотористами, электриками.

Владимир Быстров попал в Одессу на двухтонный тральщик «Райкомвод». Одессу освободили в апреле, но война продолжалась: шел конец 1944-го.

На корме — военно-морской флаг, две пушки, американская малокалиберная зенитка «Эрлекон» и пулемет Дегтярева. Погрузили бомбы, снаряды, прочие боеприпасы, вышли в море. Ночь, не видно ни зги, только одноглазый прожектор в порту режет тьму, топовые огни блестят на мачтах да в небе сияют звезды. Судно направилось в Констанцу (крупнейший морской порт Румынии, второй на Черном море). Спустя час, как ступил на палубу, молодому Владимиру, ни разу не ходившему в плавание, стало дурно. Три дня провалялся в трюме, не снимая бушлата: морская болезнь — дело нешуточное. Только до камбуза доползал еле-еле: кушать-то хочется!

Спустя месяц Быстров освоился: его вотчина — дизельная электростанция, задача — электроснабжение корабля. Нужно постоянно быть начеку, хоть днем, хоть ночью в боевой готовности. Однажды, помнит, штормило сильно. А один из навигационных огней погас. Начальство велит ремонтировать. Захватил переноску, стал подниматься на мачту. Посмотрел в сторону — а вода-то вот она, руку протяни! Судно чуть ли не на бок легло. Решил глядеть только вверх, чтобы добраться до клотика и укрепить переноску. Заменил сгоревший сальник, спустился. Энергетик на корабле — это не шутки: под напряжением в буквальном смысле.

Война ушла далеко на запад, Черное море очистили от последней немецкой подлодки. «Райкомвод» бороздил местные воды, ходил из российских портов в Румынию и Болгарию.

— В Варне мы сошли на берег, уже в 1945-м, накануне окончания войны. Помню, тепло было, весна. Шел по дороге, встретил седовласого дедушку — такого, как я сам сейчас. «Братушка, солдатик, говорит, а я ведь воевал на Шипке в 1877 году!» Худой… Все мы тогда были худые. Поговорили, пожали друг другу руки, каждый своей дорогой пошел.

День Победы Владимир Вениаминович помнит как сейчас:

— Пришли в Николаевск на Волге, в акваторию судостроительного завода. Среди ночи взревела раненым зверем главная сирена. Боевая тревога? Все по местам кинулись. И вдруг женщины на берегу взвыли, закричали, захлопали. По громкой связи объявили: подписали документы о капитуляции Германии. «И мы, мальчишки 17-18 лет, завопили, закричали, что было сил. Как рассвело, на берегу стрельба: пушки, пулеметы, автоматы — шумовой салют в честь великого дня!

После войны на флот в Одессу начали возвращаться матросы, которые служили там в довоенное время.

— Нас, «мелочь пузатую», начали потихоньку отодвигать. Тогда наскреб на билет, сел на поезд и с пересадками, через Москву, в июне 1947 года добрался до родного Исилькуля.

Устроился работать в паровозное депо помощником машиниста на участок от Макушино до Татарки.

— Пока проедешь — полтендера угля в печку перекидаешь, так устанешь, сил нет. А кроме того, паровоз к поездке подготовить, где надо — обстукать, где надо — смазать, всё обойти, проверить.

Восемь лет Быстров отдал железной дороге. В середине 50-х своих угольных собратьев сменили электровозы. Активно строились тяговые подстанции. Владимиру Быстрову предложили учиться на монтера тяговой подстанции и контактной сети. Отучился и зимой 1955 года начал работать: тяговых подстанций в Исилькуле было четыре. Аккумуляторы, трансформаторы, линии электропередач, в общем, снова — жизнь под напряжением. Потихоньку подключали к электричеству жилые дома. Быстров служил бригадиром по ремонту ртутных выпрямителей. Ежегодный медосмотр показал: ртутные пары травят организм, уровень выше нормы. Комиссия постановила — от вредной работы отстранить.

Так Владимир Быстров пришел работать в энергетику. Омск в 60-е начал расти, развиваться. Расцвет оборонки, нефтехимической промышленности. Электрификация города, а следом — и области шла семимильными шагами. Омская энергетика переживала настоящий бум. Строились новые ТЭЦ — крупнейшие электростанции в Сибири. Сформирован Район электрических сетей (РЭС) в Исилькуле, энергия по проводам шла в деревни и села Большеречья, Тары, Полтавки, Москаленок и множества других районов.

А в трудовой книжке Владимира Быстрова появилась запись: «Принят на должность старшего инженера автоэлектролаборатории с окладом 120 рублей». Постепенно, все выше и выше по карьерной лестнице — от старшего мастера до главного инженера, а там и до замначальника Исилькульского РЭС Производственного отделения Западные электрические сети.

Оттуда спустя долгие трудовые 33 года Владимир Вениаминович и ушел на пенсию.

Список поощрений, премий, наград на один разворот трудовой не помещается. Самая дорогая для Владимира Вениаминовича — за самоотверженный труд. Но с присущим ему чувством юмора на этот вопрос иной раз отвечает так:

— В самом начале, в середине 60-х, напарнику моему в знак поощрения за трудовые заслуги наручные часы вручили, а мне — отрез добротного материала. Сшил себе брюки и пиджак! 

Нынешний пиджак героя-энергетика гордо блестит латунным отливом звезд на медалях. Их у Владимира Вениаминовича много. «За доблестный труд в период ВОВ». «Ветеран труда». Конечно же, юбилейные, в честь победы в Великой Отечественной войне — 40, 50, 60 лет с того знаменательного дня, который Владимир Быстров хранит в памяти все эти годы.

С гордостью о наградах деда говорят и внуки. Младшая сейчас живет в Москве, работает стюардессой. Старший внук пошел по стопам деда и отца, продолжив династию энергетиков. Дмитрий Быстров трудится начальником оперативно-диспетчерской группы в Исилькульском РЭС.

92-летний энергетик Быстров и сейчас рассуждает о выборе профессии так: «После войны домой вернулся. Переживал, что не ушел в море: из Одессы во Владивосток отправлялся большой пароход «Пушкин» на твердом топливе. Но на место электрика пришел более солидный человек, и меня, тогда еще пацана, оставили за бортом. Хотя потом никогда не жалел, что судьба распорядилась именно так, отвела меня от морской жизни. Энергетик ведь не просто профессия — призвание. И не важно, в море или на суше — настоящий энергетик всегда на высоте!».