Омск-Неаполь. Путевые заметки

Про неаполитанок и футбол

Крылатое выражение «Vedi Napoli e poi muori» («Увидеть Неаполь и умереть») послужило прототипом для создания подобных фраз в отношении Рима, Парижа, Лос-Анджелеса. В Омске можно умереть разве что буквально. Но, очутившись на родине пиццы и мандолины - в горластом, помпезном, завешанном бельем и засиженном чайками Неаполе, я решила не умирать от восторгов, а выяснить, в чем наш суровый город на диком бреге Иртыша может утереть нос выскочке, присоседившемуся у подножия Везувия.  

Первыми, на кого пришелся выброс желчи, оказались «прекрасные» неаполитанки. Позвольте не согласиться  с синьором Берлускони, заявившим на весь мир: «Итальянские женщины так красивы, что к ним следует приставить военное сопровождение, чтобы избежать изнасилований».  Старик, явно преувеличивает. Наши дамы лучше: тоньше (в прямом и переносном смысле слова), лаконичнее, интеллигентнее, одухотвореннее, красивее. Наверное, потому что воспитаны на чеховском «в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».

Неаполитанка – женщина  в самом соку, мечта поэта. Как заметил муж, еще день-два и переспеет.  Когда она проходит мимо, даже в валунах, громоздящихся вдоль залива, просыпается мужская физиология. Неаполитанка - существо знойное и яркое. Порой до тошноты.  Ее много. Слишком много. Много тела,  голоса, жестов, косметики. Насурьмленные до изумления брови, комки туши на ресницах,  ядовито-красная помада и крем-пудра на два-три тона темнее собственной прекрасной бархатной кожи.  Не скрою, неаполитанку хочется рассматривать, но как торт в кондитерской. Для нее не существует  проблемы «нечего надеть»! Она одевается по принципу «я надену все лучшее сразу».  Открыла с утра  шифоньер и облачилась в первое, на что упал взгляд: леггинсы, капроновую юбку с кружевами, кроссовки, футболку до пупа, кожаную куртку и шелковый шарф на шею. Такой, знаете, в меленький цветочек или бабочку. Если джинсы, то рваные и непременно подчеркивающие валики на боках. Поначалу я все время мучилась по эстетическим причинам: зачем они надевают такие джинсы? Чтобы понравиться? Позже поняла: им вообще все по барабану. Вислый животик? Я вас умоляю! По этому вопросу здесь никто не парится  - хорошей женщины должно быть много. В Неаполе у каждой третьей попа, как чемодан, а 50-56 размеры скорее норма, чем исключение из правил. Если в омских магазинах порой сложно найти джинсы 46-48 размеров, то в Неаполе в первую очередь, как метлой, выметают 50-54-й. Чуть не забыла, нынешней весной джинсы молодые неаполитанки  носят дико-дико рваные, а под них надевают черные колготки в крупную сеточку.  В Омске бы сказали «дурочка с переулочка», а в Неаполе - ни дать ни взять Моника Белуччи.    

Еще у неаполитанок прекрасные волосы. Во-первых, благодаря чистому воздуху (нам с нашим агонизирующим химпромом за ними не угнаться), во-вторых, они не вылезают из парикмахерских. В восемь утра все кресла уже заняты, в шесть вечера еще заняты. Пока куафер моет, сушит, красит, завивает, синьоры читают газеты, пьют кофе, кушают йогурт, тетешкают собачек, чешут языками по мобильнику. О, они ужасно занятые эти неаполитанки!  К примеру, дамы за семьдесят, чей звездный женский час по нашим меркам давно миновал, могут часами обсуждать высоту каблука босоножек у  витрины Louis Vuitton.  Стоят они такие элегантные, с сумочками из питона в облаке ванильных сигарет и молекулярного парфюма и никуда не торопятся, потому что впереди у них –вуаля! - еще пять таких витрин с сарафанами, палантинами, брючками et cetera. А мне зачем-то вспоминаются наши пенсионерки в фланелевых халатах, пальто из чебурашки и коричневых ботах «прощай молодость», бредущие на выборы. Какое там искусство подать себя! У нас же главное, чтобы муж сытый, дети не сопливые, чайный гриб в банке не зачах,  морковка на даче взошла и победила «Единая Россия». Красота души и богатый внутренний мир должны украшать русскую женщину и точка. Мне кажется, если бы омичке-пенсионерке, сорок лет от звонка до звонка отпахавшей на заводе Баранова, те, за кого она из года в год голосует, дали достойную пенсию, она бы смотрелась не хуже  своих неаполитанских ровесниц и у витрины Prada, и в ложе Сан-Карло. И смогла бы красиво пройтись, «дыша духами и туманами», по пьяцца Плебисцита, очаровав пару-тройку итальянских мачо.

Святой и Иуда неаполитанского футбола

Футбол горячие неаполитанские парни любят больше, чем женщин. Это факт. У нас, к примеру, уже мало кто вспоминает про Марадону, в Неаполе культ Марадоны.  Марадона ликующий, Марадона плачущий, Марадона, распивающий шампанское в ванне… На стенах домов, на футболках, на пожелтевших плакатах в мясных лавках вперемешку с  увесистыми свиными окороками, в витринах магазинов, на татуировках… С тех пор, как аргентинец привел SSC Napoli к победе в итальянском чемпионате, прошло много лет, но память о нем живет: неаполитанцы посвящают ему граффити и даже алтари. В Неаполе на каждом(!) доме есть  алтарь, и едва ли не в каждом третьем -  вместе с фотографиями  почивших в бозе прабабушки Розы, тети  Маддалены,  дедушки Альберто, а также  папы Иоанна II, падре Пио, доктора Москати (к двум последним персонажам я еще вернусь)  - ОН, святой Марадона, который, по поверьям неаполитанцев,  вознесется на небеса прямо с футбольного поля в голубой майке и с мячиком…     

Живописный фанат немногим за шестьдесят с голубым ирокезом на голове стоял на набережной,  держа, как хоругвь,  плакат «Господи, благослови клуб Наполи». Он призывал зевак на стадион Сан-Паоло, как на баррикады. То был знак - я оказалась в Неаполе в момент решающей схватки «Наполи» - «Ювентус» за выход в финал Кубка Италии.

Еще три дня назад ничейный результат устроил обе команды. И вот он, момент истины - ответный матч. 5 апреля, без пяти минут девять вечера, целых  десять (!) минут в переулках Неаполя царит гробовая тишина: не орут дети, не лают собаки, не кричат чайки, не барабанят стиральные машины, не жужжат фены в парикмахерских, не носятся мотоциклисты. Неаполитанцы вкупе с флорой и фауной прилипли к голубым экранам. И даже наша соседка, вечно дремлющая  9о-летняя донна Лючия с неизменной сигаретой в зубах, таращится в «телек», врубив его на такую громкость, чтобы слышал глухой синьор Антонио из соседнего квартала.

Куривший у пиццерии «Микеле» муж вернулся потрясенный, сделав открытие в области языкознания. Никогда, говорит, не думал, что ругательство на букву «п» по-русски и по-итальянски звучит одинаково. Когда в ворота Пепе Рейна влетел первый мяч от «Старой Синьоры», из комментариев поваров и  посетителей, стало ясно, как дважды два: романская и славянская группы языков в области ненормативной лексики близнецы-братья.    

В том матче «Наполи» выиграл со счетом 3:2, но в финал все-таки вышел туринский клуб. Всему виной — Иуда, прОклятый жителями Неаполя Гонсало Игуаин, оформивший дубль в ворота своей бывшей команды.

Кто бы мог подумать, еще недавно 29-летнего аргентинца в Неаполе боготворили, называя в его честь новорожденных. Но прошлым летом лучший бомбардир Италии предал свой клуб и согласился  забивать голы за врага, «Юве», за восемь с половиной миллионов евро. Космическую по меркам южан компенсацию в 90 миллионов евро северяне выплатили легко, как зарплату уборщику стадиона. О, что тогда творилось в Неаполе! На площадях, в барах, в переулках  происходили настоящие аутодафе с участием футболки с девятым номером Игуаина – Иудаина. Гордость гардероба футбольного фаната в одночасье превратилась в тряпку: ее полоскали в унитазах, ею обтягивали мусорные баки на улицах. На матчах с участием Игуаина фанаты яростно сжимали в руках листовки «Игуаин 71», что согласно  нумерологии уважаемого  итальянского сонника означало «человек-дерьмо». Ну, и чтобы вы поняли всю силу ненависти неаполитанского народа  к экс-форварду «Наполи», скажу: теперь в городе запросто можно купить рулон  туалетной бумаги с портретом  поверженного идола. 3 евро за штуку, 5 – за пару. В общем, Игуаин, мог бы, как Марадона, при жизни попасть в святые, а попал - ну, вы поняли куда…

Этот же Игуаин едва не стал причиной разрыва российско-итальянских отношений.  Дело в том, что старший сын слезно умолял привезти ему футболку с фамилией какого-нибудь игрока «Наполи». Ну, хоть, говорит, к примеру, с Гамшиком.

Мы зашли в ближайший спортивный магазин, где торгуют всякой всячиной с   символикой «Наполи». Хозяева - два почтенных седовласых синьора, belli maschio, этакие Дольче и Габбана тридцать лет спустя. Разумеется,  не знают ни одного слова по-русски. Для них Сибирь, а тем более Омск, примерно то же самое, что Сенегал. Мы знаем по-итальянски  «здравствуйте», «сколько стоит», «спасибо», «до свидания». И вот мы начинаем общаться. В ход идут мимика, жесты, «смесь английского с нижегородским». Мы объясняем, что, де, далеко-предалеко есть мальчик, которому очень-очень  нужна футболка вот такого размера. В этом месте муж развел руками,  схватил первую попавшуюся майку, лежавшую в стопочке с размером М, и напялил поверх своей футболки.  Улыбчивые лица Дольче и Габбана вмиг окаменели, подобно  бюстам  Диоклетиана и Лукулла в Археологическом музее. На спине у мужа красовалась цифра «9» и  роковая надпись «Higuain».  Вращая глазными яблоками, воздевая руки к потолку и перемежая речь «санта-мария, санта-лючия», синьоры дико загоготали между собой на непереводимом итальянском диалекте. «Марио, старый козел, откуда у нас эта тряпка? Донне Марии нечем мыть полы, а ты перекладываешь это барахло с полки на полку!» - по-видимому, кричал который Дольче. «Воистину, Серджо, лукавый сделал тебя слепым и глухим, когда все итальяно веро избавлялись от этого дерьма!» - не остался в долгу Габбана.

Пока доны  перепирались, кто на свете всех глупее, я успела шепнуть мужу, чтобы скорее снимал майку. Он, как змея, вывернулся из «Игуаина»,  и взбешенный синьор Марио швырнул ее в угол, презрительно прорычав: «Ювентус!» Я полагаю только присутствие иностранцев из Омска остановило его от сиюсекундного смывания футболки в унитазе или публичного сожжения на ступеньках магазина.  

Желая сгладить неловкость, муж воскликнул: «Гамшик! Парни, не ссорьтесь, мне  нужен Гамшик!» Синьор Серджо хмыкнул, по-отечески  похлопал мужа по плечу и поправил: «Хамшик! Хам-шик!» Счастливый синьор Марио собственноручно надел на мужа правильную футболку и одобрительно улыбнулся.

Чтобы укрепить едва не рухнувшие российско-итальянские отношения, ну, и просто сделать донам приятное, мы вышли из магазина, не снимая «Гамшика», и Дольче с Габбаной, стоя на крыльце, еще долго махали нам вслед, любуясь приятными во всех отношениях номером «17» и  надписью «Hamsik».