Принять своё тело

Сейчас это модная тема — про тело. Везде, со всех сторон, в рекламах, в слоганах, на экранах вот это: «Почувствуй своё тело!» Прямо приказ: «Почувствуй, я сказала!» А как? Как его почувствовать? Ну, если я ударюсь, я точно почувствую свое тело. Я вчера мизинцем приложилась к табуретке и, знаете, сколько чувств сразу испытала? Ух! А как своё тело почувствовать, когда не ударилась и ничего не болит?

У меня есть история, как тело ударилось о ситуацию. Там такая ситуация, что бьёт посильнее табуретки. В прошлом году я перенесла одну операцию... ну, по женской теме. Я бы в лоб сказала, но боюсь тут сыпать гинекологическими подробностями, ибо мне хейтеры до сих пор не могут простить фразу: «У меня пошла кровь. Оттуда». А как еще описать кровотечение, чтобы остаться в рамках приличий? Я поэтому в соцсетях ничего не говорила: не потому, что скрываю, а потому, что открытость теперь воспринимают как повод хайпануть. «Уже наизнанку себя вывернула и тыкаешь в те места читателей, — писали мне. — «Ради охватов на всё готова».

Я была уязвима тогда, вся моя жизнь отчаянно рушилась, защищаться ресурса не было, и я решила пережить всё молча. После той операции я лишилась органа, который необходим для деторождения. (Так нормально, надеюсь). У меня есть двое детей, и я, в целом, больше и не планировала рожать. Я такая мега-ответственная, мне совсем не понятна пословица: «Бог даст зайку, Бог даст лужайку». Мне кажется, лужайка — это сложно, это самой зарабатывать, мне никто не подарит лужайку вот просто так. А моего здоровья на двух заек бы хватило, поэтому я про третьего ребёнка и не думала. Но когда уже после операции разбиралась с последствиями физиологическими, мысль, что больше не смогу забеременеть, меня почему-то просто наотмашь ударила. Я отчаянно рыдала, оплакивая потерянную функцию. Я вроде не собиралась рожать, но это был МОЙ выбор, и я допускала мысль, что «а вдруг». Но теперь никаких «а вдруг», и это отсутствие «а вдруг» меня ужасно удручало, будто кто-то за меня решил, сколько детей мне достаточно. И я долго пыталась справиться с этой утратой, отчаянно грустила, ревела. Но стеснялась говорить об этом: драма как будто выдумана. Врач мой сказал сурово: «У меня пациентки не могут родить, но очень хотят, а у тебя же полная коробочка». Это он про моих девочку и мальчика. Я болезненно проживала потерю чего-то важного для меня, что было необходимым как будто бы для ощущения себя женщиной. У меня же сбиты ценностные ориентиры — мне важно «кому-то пригодиться» — а вот такая, с неполным комплектом органов, кому я пригожусь? Хотя голова моя была на плечах, и глаза на месте, и они видели огромное количество женщин вокруг, счастье которых никак не коррелировалось с деторождением.

Там в больнице я познакомилась с Д. У нее была похожая операция, мы смеялись, что совпали диагнозами. После операций мы вернулись в свои жизни, но остались на связи поддерживать друг друга. И почти сразу ее молодой человек объявил ей, что ему 32 года, и он готов к детям, и тот факт, что она не сможет ему родить — повод расстаться. Потому что... «ну, ты же умница, сама всё понимаешь». Д. очень болезненно переживала этот удар.
Её отвергли и будто намекнули, что без детей она — неполноценная женщина. Что, конечно, ужас как несправедливо и совсем не правда. Я так и говорила Д., страстно желая её поддержать. Я говорила это и ей, и себе. Потому что здравый смысл в этот момент перестаёт солировать, на сцену выходят раненые чувства и забирают себе всё внимание.

— Он говорит, что я теперь не женщина, — рыдала Д.
— Ты пережила трансформацию, но осталась женщиной. Не только способность рожать делает нас женщинами, что за чушь.
— Тебе легко говорить, — отвечала Д., намекая на моих детей.

А мне было сложно говорить, но если сравнивать с ней, то да, легко... Мы обе пережили телесные трансформации и учились принимать наши новые тела, но Д. проживала еще и психологическую травму, усиливающую боль.

Я пошла на сессию с психологом, и там Лена, мой психолог, вдруг спросила у меня :
— Было ли у тебя время принять свое тело измененным?

Этот вопрос меня поразил. Время принять. Принять своё тело. Новое тело. Изменённым.

— Видишь ли какая проблема: я вообще не понимаю, что такое принимать своё тело, — честно ответила я. — Изменённым-не изменённым. Вот у меня две руки. Две ноги. Голова. Я их вижу, признаю. Но что такое принимать, Лен?
— Это сделать его реальностью. Без драмы, без отрицания, обесценивая. Не наказывая себя, не критикуя, не используя ярлыки.

Ммм. Ясно. Я умею мыслить метафорами и хочу сюда подобрать метафору...

— Моё тело, Лен, как закрытая квартира. Понимаешь, у меня нет доступа туда. Я не знаю, что там. Порядок или беспорядок. Что внутри?
— Ты вот часто, когда описываешь что-то, страх, например, то всегда описываешь, где он живет у тебя в теле. Я же слушаю тебя и замечаю такие вещи. Твоё тело точно отзывается, Оль.

— Отзывается? «Оляяяяяя...» Я вот кричу. И нет ответа. Только эхо. Не отзывается, Лен.
— Эхо... Феномен эха возник же. Звуком же откликается, звук бьется об что-то осязаемое, значит, что-то есть. Помнишь нашу сессию про дом?
— Помню, — улыбаюсь я. — Мы выясняли, какой я дом. Это важно — выяснить, какой ты дом... Избушка или таунхаус. Или теремок. Или Москва-сити. И выяснили, что я — многоэтажка: много людей, много лифтов.
— Да. И потом я просила тебя кое-что сделать...
— Разуться и босиком стоять на траве. Чтобы понять, насколько устойчив дом, почувствовать его связь с землёй.
— А ты?
— А я разулась, но не захотела стоять босиком в итоге. Мне не понравилось.
— Да. Ты не пустила, Оль. Сказала: «Лен, давай про психологию, а не вот это всё». А однажды, рассказывая про кого-то, ты сказала: «Он телесный терапевт. Это что-то для меня невнятное». Как будто всё, что про тело — для тебя невнятное.
— Ну, я его чувствую, когда оно болеет. А когда здорово, не чувствую. Но я о нём забочусь, как умею. Лечу, вожу в бассейн. А когда мне вот это модное говорят: «Почувствуй своё тело», то я в ответ злюсь, потому что сейчас я на стадии «Я не чувствую».
— Вот моя близкая подруга делает уколы красоты и молодости, пластические операции, подтяжки. Очень много времени проводит в зале, практикует биохакинг. И выглядит в 50 лет на 30. И очень этим гордится, потому что она скрывает свой истинный возраст. Ну, какие 50? Ну, о чем вы? А другая подруга принципиально не делает ничего, никаких уколов. Ну, не прячет морщинки, не пытается остановить время. Говорит: «Я никого не хочу обманывать, время всё равно догонит». Вот. Просто захотелось тебе рассказать. Как думаешь, зачем?
— Вторая подруга и ее стратегия больше похожи на принятие. А первая — нет. А я вот где-то между. Я не буду отчаянно бежать от него, но и совсем ничего не делать не смогу. Буду колоть что-то от морщин, наверное, но операций делать не буду...
— Это ты на какой вопрос сейчас отвечаешь, Оль?
— Ой, не знаю, — смеюсь я. — Про принятие тела и его изменений, наверное.
— Хочешь поищем ключ от твой запертой квартиры, Оль? Той, что отражает эхо. И говорит на языке тела, которым ты пока (пока!) не владеешь. Но если захочешь, овладеешь.
— Не знаю. Наверное, хочу.
— С чем уходишь, Оль?
— Я заберу с собой вопрос: «Было ли у тебя время принять свое тело измененным?» Когда ты его задала, я внутри испытала импульс. И боль. И захотелось плакать почему-то.

И я в этот момент почему-то вдруг обняла себя. Двумя руками. В районе живота. И как-то непроизвольно это всё, будто хотела защитить. Мне кажется, оно меня позвало. Моё тело... А я не слышу, но замерла уже и оглядываюсь. Ау. Ты здесь? Я скоро приду, открою дверь и обниму. Подожди, пожалуйста, я ищу тебя.

_{Оригинал — на странице автора ВКонтакте.}