Валерий Каплунат: «Мы не можем позволить себе жить в клептократическом государстве»

Недавно скончавшийся великий астрофизик Стивен Хокинг часто говорил: «Моя цель очень проста: я хочу понимать Вселенную, почему она устроена так, как устроена, и зачем мы здесь». Такая вот скромная жизненная задача. Хокинг занимался исследованием черных дыр и пытался заглянуть за так называемый горизонт событий, где, похоже, перестают действовать все известные нам законы природы.

Конечно же, нормальный человек не может все время смотреть на звезды, воспринимать Солнце как машину по преобразованию барионной материи в энергию и размышлять о существовании других Вселенных, но, по крайней мере, труды знаменитого ученого и популяризатора науки заставляют предположить, что картина мира несколько сложнее, чем мы привыкли думать.

Причем микромир элементарных частиц столь же бесконечно сложен, как и космос. Не менее сложны и многомерны процессы, протекающие в обществе. Но человек так устроен, что ему хочется простоты и ясности. Оценки многочисленных экспертов состоявшихся в России президентских выборов — наглядное тому подтверждение. Каждый увидел то, что хотел, что укладывается в сложившуюся в голове картину мира. Цифры, проценты, цитаты позволяют выстроить любую версию. А если материала не хватает можно добавить эпитетов: кошмар, катастрофа, триумф, победа, совки, либерасты и т. д.

Эмоции и уровень взаимной агрессии удивляют, но проблема даже не в этом. Они не позволяют отодвинуть хотя бы на минимальное расстояние тот самый горизонт событий и увидеть то, что можно реально увидеть и оценить. Все-таки наше общество не является непроницаемой черной дырой и вполне подчиняется законам эволюционного развития.

Базис и надстройка

На мой взгляд, климат в российской экономике и политической жизни определяют три сформировавшихся в новейшее время социально-экономических уклада с соответствующей идеологической надстройкой. Представителями первого можно назвать условно-либеральную группу. Она ориентируется на примат второстепенных функций создания прибавочной стоимости. Речь идет о финансовом, банковском секторе, биржах, сфере обращения капитала, страховании и т. д. По большому счету, это сфера услуг, которая по своему объективному содержанию является вторичной.

Как ни крути, но основу экономики все же составляет материальное производство. Так было, есть и будет. Людям нужно что-то есть, во что-то одеваться, где-то жить, на чем-то ездить и так далее. Сейчас много говорят о цифровой революции, но ведь цифровые технологии представляют собой всего лишь инструментарий для решения определенных задач. Они меняют характер производства, а не его основополагающие функции.

Давайте вспомним, в свое время считалось, что сфера услуг из-за своих постоянно увеличивающихся объемов неизбежно займет доминирующее положение по отношению к реальному сектору экономики. Не случилось. Да, в сервисные сегменты перетекло огромное количество людей, но только потому, что на фабриках и заводах резко выросла производительность труда. Разрастание сферы услуг — способ решения проблемы занятости, борьбы с безработицей. И даже чиновничий аппарат умножается по той простой причине, что нужно создавать какие-то рабочие места для людей, неспособных найти себя в материальном производстве. Избыточность этого аппарата носит ту же самую природу, что и избыточность, например, салонов красоты, занимающихся пластикой лица и прочих частей тела.

Классика жанра — эпоха Великой депрессии в США, наглядно показавшая, что является первичным, а что вторичным. Кризис ведь случился не на заводах и фабриках, а на бирже. Люди спекулировали акциями, то есть виртуальными ценностями, и в один прекрасный момент этот пузырь лопнул. Как Рузвельту удалось переломить ситуацию? С помощью общественных работ, то есть путем создания конкретных физических объектов. Именно в те годы Америка получила свои качественные автострады, построила мосты, плотины, мощную сеть железных дорог и т. д. Была создана колоссальная инфраструктура, которая к началу Второй мировой войны обеспечила резкий рост промышленности.

Конфигурация сил

Роль материального производства не изменилась и сейчас. Виртуально-финансовая идеология условных либералов не может претендовать на доминирующие позиции в обществе именно потому, что речь идет о сфере услуг. Кстати, это очень важная сфера, но она по определению выполняет второстепенные функции в процессе создания прибавочной стоимости.

Представителями второго сформировавшегося хозяйственного уклада является условная российская бюрократия, в первую очередь, ее силовая часть. В принципе, она тоже представляет сферу услуг, только реализующую сервисные функции государства. И, теоретически, тоже не должна играть ведущую роль в формировании экономического климата. Другое дело, что теория в нашем отечестве не всегда совпадает с практикой.

И, наконец, носителем третьей концепции экономического доминирования является группа, представителей которой условно можно назвать технократами. Хотя, на мой взгляд, правильнее называть их промышленниками. Именно они в первую очередь обеспечивают развитие материального производства, а значит, экономики и страны. Причем роль настоящего технократа-промышленника заключается даже не в том, что он производит какие-то конкретные потребительские ценности, — прежде всего он создает организационную модель. Ее эффективность оценивается очень просто — способностью выпускать конкурентоспособную продукцию.

1

Скажем, чтобы продавать товар за рубежом, нужно построить модель, как минимум, не уступающую модели западных конкурентов. Для этого требуется соответствующая идеология, которая способна побуждать людей к реализации своих творческих способностей. Подобная идеология несовместима, например, с коррупционными отношениями: как только они появляются, любая организационная конструкция сразу же становится ублюдочной и недееспособной.

Так или иначе, экономический и политический климат в стране формируется под влиянием носителей этих трех социально-экономических концепций. Причем вес, соотношение и степень влияния сил в сложившейся конструкции не есть нечто раз и навсегда данное. Конфигурация всегда сложная, и она постоянно меняется. И взгляды Путина на перспективы развития страны под воздействием накопленного опыта тоже меняются. Просто при изменении курса он никогда не делал резких движений.

К примеру, в свой первый президентский срок он мягко избавился от доставшегося в наследство ельцинского окружения. Касьянов, Волошин, Березовский, Гусинский и прочие как-то незаметно исчезли с политической сцены. На самом деле, это не была борьба с олигархами. Ведь так называемая семибанкирщина существовала очень недолго. По сути, ее представители сами сожрали друг друга, используя как телевизионных, так и настоящих киллеров.

Беда того же Березовского заключалась в том, что он был игроком-одиночкой, способным объединять вокруг себя только какие-то кланчики, создавать временные ситуативные альянсы. А Путин построил организационную матрицу. На основе государства, противостоять которому не может никто.

Право на землю

Но потом выяснилось, что побочным следствием созданной конструкции стал выход на первые роли представителей бюрократически-силового анклава. Это стало очевидным после посадки Ходорковского, империя которого была интегрирована в госкорпорации. Кстати, я не думаю, что он управлял ею лучше, чем сейчас управляет Сечин, фактически, уже тоже превратившийся в технократа. Основная проблема заключается в том, что силовики глубоко вошли в экономику страны, подмяв под себя целые ее сектора. Они взяли под контроль не только крупный, но и средний бизнес. За редким исключением. Предпринимателей как самостоятельного сословия просто не стало.

Если называть вещи своими именами, то силовая бюрократия получила неосязаемое, не описанное в конституции первородное феодальное право власти на земле. После того, как мы купили завод технического углерода в Волгограде, один оперативник, между прочим, очень неглупый человек, выпускник военно-дипломатической академии с красным дипломом, в личной беседе мне прямым текстом так и сказал: «Это наша земля».

Я попытался возразить: дескать, мы же не украли завод — купили законным образом. Хотим его восстанавливать, развивать, платить налоги в бюджет. Вроде бы, благородное дело. А он свое: но земля-то наша. Значит, у тебя есть перед нами обязательства. Как только ты начнешь их выполнять, у нас тоже появятся обязательства, потому что курицу, несущую золотые яйца, нужно оберегать. Ну, да, говорю, а вы можете при случае приготовить из этой «курицы» жаркое. Она же для вас чужая, потому что не носит погон. Чужого не жалко.

Аргументы в пользу того, что это плохая модель, мой собеседник просто не захотел услышать. Хотя она действительно плохая. Предприниматель должен иметь энергию, идеологию, философию, ему необходимо сформировать команду, которая способна положить на лопатки выпускников Оксфорда и Сорбонны и которая сможет гордиться своими достижениями. Под «крышей», фактически управляющей проектом, ничего такого возникнуть не может. Опекать и «доить» можно только криминальный бизнес. А ему, в свою очередь, не нужны люди с горящими глазами. Это две несовместимые модели, при их столкновении, выражаясь языком астрофизиков, происходит аннигиляция, то есть взаимоуничтожение.

Ответ на мои пространные рассуждения прозвучал коротко и емко: «Ладно, будет тебе аннигиляция…». И появилось уголовное дело, в рамках которого я был представлен руководителем преступной международной группировки. В формуле «наша земля» сформулирована вся их идеология, и она не претерпела за последние десять лет никаких изменений. Именно так думает большинство представителей силовой бюрократии.

Экономика без глистов

Это объективная реальность, которую нельзя ни отрицать, ни игнорировать, ни в одночасье изменить. В устройстве общества, как и вообще в природе, нет абсолютного добра и зла. Все неслучайно, все имеет смысл и все взаимосвязано. Буддисты, например, трепетно относятся к каждой козявочке-букашечке — не дай Бог, какую-нибудь нечаянно раздавить. Ведь она часть мироздания.

Мы называем мошку и комаров гнусом, но, скажем, на Севере это главные носители фосфора и азота. Кочуя многотонными тучами вслед за оленями, они умирают и удобряют скудную почву. Потом там появляются растения, насекомые, птицы, и жизнь продолжает свое естественное течение. Давайте уничтожим комаров, и в результате мы получим пустынную землю, без воды и с чахлой растительностью.

Врачи давно знают, что аскариды лечат тяжелейшие формы аллергии. Паразитам невыгодно, чтобы загнулся их хозяин. Так и в нашей хозяйственной жизни. В конце концов, не силовики построили кривую экономику. Они просто нашли в ней свою нишу и отчасти даже выполняют реальные функции, охраняя, сохраняя и «доя» подконтрольный бизнес.

Другое дело, что сама эта модель ущербна и неконкурентоспособна, а в иных случаях она способна превратиться в одно мгновение в адскую колесницу в виде техногенной катастрофы, погубив невинные детские души в Кемерово. И все потому, что затраты на безопасность детей были цинично конвертированы бизнесменами-сатанистами на ублажение алчных государевых слуг.

Но ведь существует другая модель и другая идеология. Открытому, прозрачному, эффективному бизнесу не нужны глисты. Ему нужна нормальная государственная матрица. Такой бизнес всегда и везде является естественным союзником государства, обеспечивает его силу и конкурентоспособность на международной арене. А если государевы слуги начинают вести подрывную деятельность против здоровых проектов, значит, они и есть враги отечества.

Забавная вещь: представители силовой бюрократии испытывают, можно сказать, классовую ненависть к Омсктехуглероду, постоянно с нами борются, но они по достоинству оценивают нашу управленческую школу. Люди, которые с завода увольняются, сразу же всплывают в коммерческих структурах, в том или ином виде подконтрольных силовикам. По факту, это признание эффективности созданной на предприятии модели, хотя она и является для них классово чуждой.

Другая идеология

Не собираюсь утверждать, что сложившаяся в стране система однозначно плохая. Система такая, какая есть. И людей, состоящих на службе государства, нельзя мазать одной краской. В конце концов, проект Омсктехуглерода выжил в условиях мощного многолетнего давления именно благодаря поддержке госструктур, прежде всего федеральных. Силовых, в том числе. Причем у нас есть колоссальное преимущество перед профессиональными крышевателями: мы можем открыто декларировать свои цели — они нет. Потому что их действия, мораль, идеология противоречат интересам государства.

Но суть заключается в том, что идеологию нельзя отменить никакими указами. Ее может вытеснить только другая идеология. И мне кажется, что Путин четко это понимает. На протяжении целого ряда лет он экспериментировал с реорганизацией правоохранительных органов. Разогнал насквозь коррумпированную службу наркоконтроля и налоговую полицию. Осуществил целый ряд других структурных изменений, произвел массовые кадровые перестановки. Многие обладатели высоких погонов оказались за решеткой.

Правоохранительная система, безусловно, стала более дееспособной с точки зрения выполнения своих прямых функций. Но одновременно выяснилось, что идеология силовой бюрократии не отвечает тем вызовам, которые сегодня стоят перед страной. Что модель так называемого силового предпринимательства гарантированно ведет к проигрышу в межгосударственном соревновании. Именно по причине своей неэффективности.

Интересно, что многие наблюдатели почему-то воспринимают неоднократные заявления президента о развороте к внутренней экономической повестке, необходимости создания современного промышленного потенциала, формирования благоприятного предпринимательского климата как дань риторике. Но ведь трансформация сложившейся модели уже идет. Меняется законодательство, кадровая политика, способы контроля, требования к государевым слугам. Запущен механизм обновления элиты.

Для меня, например, совершенно очевидно, что в наступившей шестилетке своего правления Путин делает ставку на тот самый условный класс технократов. Профессиональных управленцев, промышленников, предпринимателей. То есть на людей, способных на разных уровнях создавать эффективные организационные модели. Других вариантов, позволяющих сохранить позиции страны на мировой арене, просто нет.

Провокации массового поражения

Наивно, разумеется, полагать, что условный класс силовой бюрократии добровольно откажется от своего доминирования. Он и не отказывается. Моя версия: все громкие скандалы последних лет, вызвавшие серьезный международный резонанс, — это конкретно провокации против Путина со стороны людей, которые недовольны изменением вектора его политики и которые кровно заинтересованы в консервации сложившейся в «нулевые» годы модели. Отравление полковника Скрипаля с дочерью — лишь одна из таких провокаций. Как-то многовато стало подобных историй, чтобы считать их простой случайностью или исключительно происками неких внешних врагов.

Безусловно, в западном истеблишменте сегодня доминируют мощные антироссийские настроения. И очевидный факт — существует запрос на системную кампанию против России. И все же настораживает, в первую очередь, другое. А именно примерно одинаковый сценарий, по которому англосаксы начинают разыгрывать карту оружия массового поражения для оправдания какой-либо агрессии.

Так было перед войной в Ираке, когда Колин Пауэлл потрясал пробирками, якобы доказывающими, что Саддам Хусейн создал химическое и бактериологическое оружие, несущее угрозу всему миру. Чтобы отвести эту угрозу, режим Саддама необходимо уничтожить. Военным путем. Уничтожили — оружия не нашли. Потом выяснилось, что доказательства были подложными.

Аналогичная игра велась в Сирии, куда тоже готовилось вторжение под предлогом уничтожения применявшегося там химического оружия. И химические атаки реально были, вопрос только в том, кто их осуществлял. Лишь вмешательство России, давшей гарантию уничтожения химического оружия в Сирии, предотвратило новую военную авантюру.

Та же самая затертая карта разыгрывается и сейчас. Ведь речь идет не просто о покушении на Скрипаля. Картина рисуется так, что на территории цивилизованного государства, против мирных английских граждан применено оружие массового поражения. Ни больше, ни меньше. Хотя логики здесь нет никакой: ни одна спецслужба в мире подобным образом не работает.

Ну, давайте, к примеру, вспомним, как был уничтожен российскими спецслужбами террорист Хаттаб. Взял в руки отравленное письмо и через пару дней умер. Никто даже не понял, отчего. Соратники думали, что грибы виноваты. А со Скрипалем мало того, что использовалось оружие массового поражения, так еще и яд оказался несмертельным, что само по себе свидетельствует о полукустарном способе его изготовления и крайнем непрофессионализме злоумышленников.

Кому выгодно?

Это ключевой вопрос в подобных ситуациях. Совершенно очевидно, что нагнетание истерии выгодно англосаксонской элите, поскольку скандал позволяет раздуть антироссийские настроения до небес, отвлечь внимание от собственных внутренних проблем и сформировать образ врага мировой цивилизации. Но, с другой стороны, разве в России нет сил, которые заинтересованы в том, чтобы закрыться от мира и превратить страну в нормального изгоя? И здесь интересы западного истеблишмента вполне сходятся с интересами наших апологетов господствующей модели силовой бюрократии.

Версия о том, что в провокации могли принимать участие бывшие или даже действующие представители отечественных спецслужб, не выглядит фантастической именно потому, что в рамках сформировавшихся в России отношений правоохранители получили явно избыточную степень оперативной свободы. Одному Путину физически тяжело их контролировать. Это издержки созданной модели. Бесконтрольность позволяет силовикам играть в свои игры и, по сути, загонять президента в международную изоляцию.

Причем, как показала история с полковником Захарченко, они располагают колоссальными ресурсами, позволяющими осуществлять тайные операции любого масштаба. Мы же не знаем, может быть, откровенно демонстрационная, манипулятивная жертва в лице Скрипаля и его дочери — это ответный ход со стороны стоящих за спиной Захарченко людей, потерявших большие деньги и лишившихся своего положения. Ведь в последнее время Путин произвел очень много перестановок в силовых структурах.

Перенастройка цивилизации

К сожалению, международная обстановка сегодня не вселяет особого оптимизма. Ситуация очень тревожная. Идет некая перенастройка всей системы мировых отношений. И вину за рост напряженности нельзя возлагать на каких-то конкретных лидеров. Это будет примитивная конспирология. Скорее, речь нужно вести о столкновении разнонаправленных интересов. Разворачиваются полномасштабные торговые войны, внедряется мобилизационная идеология, мир делится на своих и чужих — по многим направлениям.

Конфронтация и обособление наблюдается во всех странах. Тот же Трамп озвучивает воинственные настроения по полной программе. Ну, например, новая Стратегия национальной обороны США (январь 2018 года) гласит: «Главной проблемой национальной безопасности США теперь является межгосударственная стратегическая конкуренция, а не терроризм. Ключевой приоритет — это долгосрочная стратегическая конкуренция с Китаем и Россией». Какие тут нужны комментарии?

И Китай предельно жестко реагирует на протекционистские меры, направленные против него. И каждая из европейских стран пытается по мере сил отстаивать свои интересы. По сути, мы видим некую новую волну развития мировых отношений, переход в какую-то новую цивилизационную сущность, который очевидно займет 20-30 лет.

Историки потом будут изучать этот переходный период, но совершенно очевидно, что в сложившейся ситуации мы просто не можем себе позволить и дальше жить в условиях клептократического государства. Модель, которая основана на всевластии силовых структур, нацеленных на крышевание, создание общаков, на их праве на землю, установках на жизнь по понятиям, должна уйти в прошлое. С такой моделью мы гарантированно проиграем.

На мой взгляд, Путин это очень хорошо понимает. И совсем не случайно он в последнее время на разных площадках несколько раз настойчиво повторил тезис о необходимости разворота в сторону внутренней экономической повестки и о том, что развитие страны невозможно без устранения коррупционных угроз.

А это значит, что президент делает ставку на формирование другой модели, основанной на базе высокоразвитой промышленности в сочетании с системной наукой. Построить ее можно только опираясь на людей, способных создавать эффективные управленческие матрицы. То есть доминирующей силой в экономике должны стать не обладатели высоких погон, а именно промышленники и предприниматели. Ибо от того, насколько эффективную экономическую модель удастся построить, зависит все остальное. Если не получится, мы просто не сможем конкурировать с развитыми странами. И даже, извините, не выдержим конфронтации с ними — к сожалению, сейчас речь идет уже именно о таком характере отношений.